Выступление в Санкт-Петербургском государственном университете экономики и финансов

14 октября 2004

Уважаемые преподаватели, студенты и аспиранты!

Сентябрьские политические инициативы Президента Российской Федерации – самая обсуждаемая сейчас тема и в СМИ, и просто в разговорах людей, которые проявляют профессиональный или житейский интерес к политике. Наше общество осмысливает новую политическую ситуацию, примеривается к ней. Это нормальный, естественный процесс.

В повестку дня внесен целый комплекс задач по укреплению российской государственности. Это не просто текущая настройка политической системы. По своим масштабам изменения, предложенные президентом, сопоставимы с конституционными. Но президент проводит их в рамках действующей Конституции.

Я убежден, что эти инициативы являются стратегически обоснованными и тактически выверенными. Непосредственно они связаны с необходимостью отражения террористической угрозы, но их последствия, их влияние на все стороны жизни нашего общества будет гораздо более широким. Осуществление этих мер будет в течение длительного времени оказывать позитивное влияние не только на политические процессы, но и на социальные, и на экономические.

Выступая перед экономистами, я хотел бы сосредоточиться на тезисе, что укрепление государственности – это один из ключевых сегодня факторов экономического роста. В связи с этим давайте, прежде всего, попробуем ответить на вопрос: а зачем, собственно, вообще нужен экономический рост? Деньги, ресурсы, экономические показатели, которые он дает – это лишь средство. А цель – решить какие-то проблемы, действительно важные для жизни людей и всей страны. Необходимо определить приоритеты.

Что же в нашей экономике больше всего мешает жить людям, что больше всего тормозит развитие России? Попытаюсь ответить на этот вопрос, сославшись на мнение очень искушенного эксперта. Он, кстати, часто бывал в этом здании примерно 100 лет назад – правда, не в ФИНЭКе, а в Государственном банке.

Сергей Юльевич Витте. Министр путей сообщения, министр финансов, премьер-министр. Очень неоднозначная личность. Но при любом к нему отношении, бесспорно, человек умный, знающий, с деловой хваткой и громадным практическим опытом. Он многое повидал и многое успел сделать. Транссиб. Государственная монополия на водку. Золотой рубль. Мир с Японией после Цусимской катастрофы. Манифест 17 октября и созыв Думы.

И вот в преклонном возрасте Витте пишет мемуары. Как вы думаете, что этот человек, прошедший огни и воды в экономике, в дипломатии, в государственном управлении, считал главной проблемой России? Не климат или огромные расстояния. Не внешние угрозы или внутренние заговоры. А то, что в экономическом отношении русский человек представляет собой, по сравнению с европейцем, не персону, а полу-персону и даже четверть-персону.

И в этом трагизм тогдашнего положения России. В этом ограниченность возможностей ее развития, в том числе и экономического. Два полюса общества. На одном блестящая культура, суперсовременные проекты – тот же Транссиб, огромные военная мощь и влияние в мировой политике. «Европа может подождать, когда Русский Царь удит рыбу».

Но все это великолепие покоилось на зыбком фундаменте. 80% населения задавлено бедностью, в массе своей малограмотно, не имело в жизни перспективы. Потому что перспектива связана с образованием, с квалифицированным трудом, а именно этого лишает людей хроническая бедность. Основная масса народа была отчуждена от своего государства. Не только формально, по представительству во власти, но и по существу, по интересам, выражаемым политикой государства.

Как удавалось нашей стране сотни лет жить и успешно развиваться при такой неустойчивой социальной конструкции? Все держалось силой государства. И именно государство своей активной экономической политикой обеспечило условия для такого промышленного подъема России в начале ХХ века, который во многих отношениях не превзойден по сей день. У страны появился шанс создать стабильное общество с массовым средним классом. Но стоило расшатать государственный механизм – и он надломился как раз в том месте, на которое указывал Витте. Двух лет не прошло после его смерти.

Я далек от мысли проводить прямые аналогии между нашим временем и эпохой революций. Всего 15 лет назад, в начале экономического кризиса, у нас было довольно однородное общество. Наши граждане и сегодня в целом отличаются высоким уровнем образования, квалификации. У страны есть все необходимое, чтобы развивать эффективную современную экономику.

Но давайте посмотрим, что представляет собой среднестатистический российский гражданин в экономическом отношении по сравнению с европейцем или американцем. По ВВП – как раз ту самую пресловутую «четверть-персону», о которой писал Витте. 8 тыс. долларов в год на душу населения против 30 тыс. у них. Это результат 10 лет кризиса, последствия которого не удалось полностью преодолеть за 5 лет восстановления экономики. И в 1989 году Россия заметно отставала от наиболее развитых стран по уровню жизни и производства, а за прошедшие 15 лет они еще ушли далеко вперед.

Те, кому сегодня 40-50 лет, получили образование и профессиональную подготовку до кризиса. Но даже из них многие, кому все эти годы не пришлось работать по специальности из-за спада производства, уже утратили часть своей квалификации. А значительная часть молодого поколения уже и не получает знаний и навыков, необходимых для работы в современной экономике, для использования современной техники и технологий. То есть квалификационный потенциал нашего населения не воспроизводится. Вот, кстати, еще один аргумент к дискуссии о платном образовании.

Это серьезнейшая проблема. Бедность страшна не только тем, что люди испытывают материальные лишения и нравственные страдания. Такая бедность заканчивается вместе с кризисом, ее породившим. Но если бедность затягивается на десятилетия, если она передается в следующее поколение – это страшно своей безысходностью. Люди привыкают к определенному образу жизни, образу мыслей. Их дети другого и не знают. И когда рост экономики создает спрос на квалифицированный труд, дает возможность молодым людям получить хорошую работу, они к этому оказываются уже не готовыми. На этом экономический прогресс заканчивается. Возникает порочный круг, в котором сегодняшняя бедность порождает бедность завтрашнюю.

Россия пока не столкнулась с этим в полной мере, у нас бедность еще не стала застойной. Но контуры проблемы уже можно различить на горизонте, если государство вовремя, прямо сейчас не начнет ее решать.

Мы легко можем снова загнать себя в ловушку, когда успешное меньшинство и бедное большинство станут как бы двумя разными нациями в одной стране – настолько мало общего будет иметь весь образ их жизни от рождения до смерти. Это ситуация, характерная не только для дореволюционной России, но и – в разной степени – для большинства среднеразвитых и бедных стран, одно из главных препятствий для их нормального развития.

Если государство допустит, чтобы огромная масса граждан «выпала» из нормальной жизни общества, допустит разрыв, отчуждение между проводимой политикой и реальными интересами большинства населения – это было бы, возможно, самой большой ошибкой, какую вообще можно представить себе в экономической политике. И по масштабу негативных последствий, и по необратимому их характеру.

Но это не значит, что Россию надо превратить в государство бедных и для бедных. Ровно наоборот. Необходимы решительные меры, чтобы вырвать людей из бедности, создать условия для их реинтеграции, возвращения в современное общество, в современную экономику. Это важнейшая задача государственной политики.

Вот почему Совет Федерации при рассмотрении экономических и социальных проблем, законопроектов всегда особое внимание уделяет вопросам уровня и качества жизни населения, развитию современного производства, созданию современных рабочих мест, особенно в тех регионах и для тех слоев населения, которые в наибольшей степени сталкиваются с угрозой застойной бедности. Экономическая и социальная интеграция общества – это условие не только политической стабильности, но и успешного развития страны.

На декабрьских думских выборах мой блок выдвигал развернутую программу повышения уровня и улучшения качества жизни, прежде всего, для беднейших сегодня слоев населения. Многие предложения, особенно о повышении минимальной зарплаты до 6 тыс. рублей, комментировались прессой в несколько ироническом ключе. Но я должен сказать, что все они были абсолютно конкретно просчитаны. И имелось в виду именно изменение самого характера экономического развития и экономической политики государства, именно массовое создание современных рабочих мест, с нормальным уровнем оплаты – и на крупных предприятиях, и в малом бизнесе. Это и занятость для квалифицированных работников, и стимул для молодежи приобретать образование, квалификацию.

Можно дать каждому бедняку по рыбине. Но это бесполезно: он съест ее и завтра снова будет голодным. Надо дать ему удочку. Из этого мы исходили и только такой путь мне представляется правильным. Эту задачу в современной России может решить только сильное государство, только эффективная власть, проводящая активную экономическую политику.

Насколько вяжется такая постановка вопроса с идеями о необходимости рыночного хозяйства, о его принципиальных преимуществах по сравнению с той плановой экономикой, которая существовала в СССР? Здесь нет никакого противоречия. Приведу пример.

В январе 2004 года Дж. Буш объявил, что в 2015-2020 годах США намерены построить постоянную базу на Луне и совершить пилотируемый полет на Марс. Это вызвало массу самых разнообразных комментариев из области науки, техники и политики. Но одна очень важная сторона дела осталась в тени. Американцы планируют свою космическую программу, как минимум, на 16 лет вперед. А значит, планируют и технологическое развитие, и освоение его результатов в производстве, и выделение финансирования.

Если судить о зарубежной экономике только по нашим СМИ, то такой поворот темы выглядит неожиданным. Потому что с начала реформ 90-х годов и по сей день проводится мысль, будто государственное регулирование, тем более планирование, – синоним отсталости, а передовые страны давно отказались от этого пережитка и успешно развиваются благодаря чудесным свойствам свободного рынка.

На самом деле “невидимая рука” рынка не в состоянии заменить собой активную промышленную политику государства. Мировая практика подтверждает эту истину тысячами разнообразных способов. Ни прорывы в космос, ни опережающее развитие перспективных высокотехнологичных отраслей, ни структурные сдвиги в экономике какой-либо страны не могли быть реализованы без той или иной формы государственной поддержки, государственного регулирования, заинтересованного участия государства.

США по традиции считаются самой либеральной из крупных развитых стран. Но без масштабных государственных программ, рассчитанных на длительную перспективу, здесь не обходится решение ни одной важнейшей проблемы со времен Великой депрессии 30-х годов и “нового курса” Франклина Рузвельта. “Манхэттенский проект” создания ядерной бомбы и “Лунная программа” – лишь самые известные из тысяч таких программ, которые реализуются и в научно-технологической, и в экономической, и в социальной сферах.

Еще более широкие масштабы имеет государственное регулирование в странах Западной Европы и в Японии. Здесь доля государства в экономике достигает 50-60 процентов. Франция, скажем, дала миру классический пример успешного решения экономических и социальных проблем на основе общенациональных индикативных планов. Эти планы не подавляют бизнес, а создают для него заинтересованность в решении приоритетных для страны задач. Китай – еще одно подтверждение того, что в современном мире мощнейший государственный сектор и долгосрочное планирование вполне способны быть не помехой, а залогом успешного экономического развития.

Надо без ложной скромности отметить, что именно наша страна впервые освоила такой мощный инструмент управления развитием, как план. Благодаря использованию его огромного созидательного потенциала были достигнуты большие и важные результаты в научно-техническом развитии, в решении экономических и социальных проблем, что позволило СССР войти в число мировых лидеров. И сегодня нужно не отрекаться от собственного опыта опережающего развития, а научиться использовать его в изменившихся экономических условиях. Благо есть многочисленные примеры того, как этот наш опыт реализации планов и программ осваивался за рубежом, успешно приспосабливался к различным национальным моделям рыночного хозяйства.

Рыночные отношения – фундамент эффективной экономики. Но абсолютно свободный рынок, где государство выполняет лишь функции “ночного сторожа”, существует только в учебниках для начинающих изучать экономику, как необходимое упрощение. Джозеф Стиглиц, лауреат Нобелевской премии по экономике, именно о наших реформах 90-х годов писал, что “учебники по экономике хороши лишь для студентов, а не для правительств, пытающихся впервые наладить рыночные механизмы”.

Тотальный план, как и тотальный рынок, ограничен в своих возможностях. Пренебрегая законами рынка, подавляя экономическую инициативу, государство привело плановую экономику сначала к застою, а затем и к спаду.

Но вместо восстановления равновесия была выбрана другая крайность – отказ от активной политики развития. В результате мы пережили двойной кризис там, где могли бы избежать кризиса вообще. Сначала – кризис доведенной до абсурда плановой экономики, затем кризис столь же абсурдно свободного рынка без государственной политики, направленной на достижение национальных приоритетов развития, без ограничения хищнических, разрушительных для страны интересов.

Издержки реформ могли быть на порядок ниже, если бы они осуществлялись при сохранении роли государства и активной государственной политике. Тогда “шоковая терапия” не напоминала бы эксперименты безответственных врачей, испытывающих на заключенных непроверенные заморские снадобья, и не компрометировала бы сами понятия “реформа” и “реформаторы” в глазах миллионов граждан.

Государству необходимо возвращаться в экономику и кардинально менять свою экономическую роль, законодательно закрепляя свои стимулирующие, регулирующие, защитные функции. Активная государственная промышленная политика становится важнейшей экономической задачей, основной предпосылкой ускоренных и устойчивых темпов экономического развития.

Приоритетные задачи промышленной политики – это те сферы, в которых близорукость рынка, его нацеленность на непосредственную выгоду требует активного государственного регулирования. Прежде всего это реализация инновационного, “прорывного” развития экономики, а также обеспечение национальной безопасности и решение социальных проблем. Подчеркну, что эти задачи вытекают не только из природы закрепленного в Конституции курса на построение социального государства, но из самой логики преодоления сырьевой направленности экономического развития, из понимания того факта, что в повороте к высокотехнологичному производству именно человеческий капитал играет ведущую роль.

Главной точкой роста российской экономики должны стать наукоемкие отрасли промышленности, в которых еще сохранились интеллектуальные и технологические конкурентные преимущества, которые позволяют получать высокую интеллектуальную ренту в мировой экономике. Если по количеству ученых и инженеров в общей численности населения Россия занимает третье место в мире, после Японии и Швеции, то по качеству инновационной политики – только пятьдесят девятое.

Как и в других развитых странах, государство должно помочь определить ключевые направления технологического развития на долгосрочную перспективу. Например, в Японии для этого разрабатывается прогноз того, какая новая продукция, какие технологии обеспечат выход на передовые рубежи технологического прогресса, например, через 10 лет. Во Франции с этой же целью обобщается мнение ведущих научных центров о ключевых технологиях на ближайшие 5-10 лет. Такие прогнозы затем становятся основой для формирования приоритетов, по которым государство оказывает поддержку предприятиям.

При этом необходимо учитывать тенденции мирового экономического и технологического развития, роль страны в международном разделении труда. Нужно оценить экспортный, а также энерго-, капитало- и “интеллектоемкий” потенциал различных отраслей промышленности. Нужно добиться, чтобы направления развития, определенные в качестве приоритетных, оказывали стимулирующее воздействие и на смежные отрасли. Тогда они будут приносить не только прямой, но и косвенный экономический эффект. К таким отраслям – потенциальным инновационным “локомотивам” – можно отнести биотехнологии, ракетно-космический комплекс, энергетику, авиационную и нефтехимическую промышленность.

Новые знания и создаваемые на их основе новые технологии дают в развитых странах до 90 процентов прироста валового продукта. Те страны, которым удается создавать и экспортировать новые технологии, сегодня являются мировыми лидерами. Они занимают место на вершине пирамиды мировой экономики, обладают существенными конкурентными преимуществами в мировой торговле и сотрудничестве. Именно конкретные масштабные программы и общенациональные проекты, такие, например, как разработка истребителя пятого поколения или подготовка полета на Марс, способны дать импульс развития всей экономике, а не какой-либо отдельной отрасли или группе предприятий.

Мировой опыт показывает, что без активной государственной поддержки технологического развития инновационный рост экономики сильно тормозится даже в самых богатых странах. Для частных инвесторов современные масштабные научные разработки просто слишком дороги и слишком неопределенны по перспективам отдачи этих огромных затрат. Поэтому президент Буш предложил в 2005 году увеличить государственные расходы США на гражданские научно-технические программы до рекордной суммы 132 миллиарда долларов, что составляет 5, 7 процента всех расходов бюджета. Дж. Буш подчеркивает, что такая политика – это двигатель для создания рабочих мест, повышения конкурентоспособности и подъема экономики США.

Для России все эти задачи ничуть не менее актуальны, чем для США. Но отечественный бизнес по сравнению с американским располагает несравненно меньшими ресурсами, которые, к тому же, чрезвычайно выгодно вкладывать в сырьевой экспорт и другие подобные проекты, далекие от решения приоритетных задач технологического развития страны. В этих условиях только активная государственная промышленная политика делает возможным инновационный путь экономического роста.

Еще одно важнейшее направление государственной политики – помощь в развитии малого бизнеса. Это именно та сфера экономики, в которой люди сами создают для себя рабочие места с высоким уровнем доходов. При этом сфера наиболее гибкая, наиболее восприимчивая к инновациям.

Вот уже полтора десятка лет государство называет поддержку малого бизнеса одним из приоритетов своей политики. Срок вполне достаточный, чтобы судить о результатах. Ну, допустим, еще рано говорить о том, чтобы выйти на уровень развитых стран. Но, казалось бы, при такой заботе можно ожидать хотя бы постоянного движения вперед? На самом деле картина выглядит совсем иначе.

После бурного взлета малого предпринимательства в первой половине 90-х годов наступил явный застой. Сегодня количество малых предприятий, численность их работников меньше, чем в 1997 году. И это при исключительно благоприятных экономических условиях, при рекордных темпах роста экономики России за последние пять лет.

Может быть, мы уже достигли какого-то естественного предела в развитии малых предприятий? Ничего подобного. За рубежом нормой является доля малого бизнеса в ВВП на уровне 70 – 80 процентов. У нас она колеблется, по разным оценкам, от 12 до 20 процентов. И раз мы уже несколько лет стоим на этом низком уровне, значит, условия для создания и развития малых предприятий в стране неблагоприятны, а система их государственной поддержки не выполняет своего назначения. Попробуем разобраться, в чем причины этого и какие действия нужно предпринять, чтобы их устранить.

В России устоялось выражение “рыночная экономика”. Наши зарубежные партнеры используют термин “свободное предпринимательство”. Казалось бы, мелочь, нюансы. Но, как говорится, дьявол прячется в деталях.

Например, в средневековой Европе несомненно существовал рынок. Но никакого свободного предпринимательства не было. У цехов и гильдий была официальная монополия на производство и продажу определенного продукта. В конце XIX и начале XX веков тресты буквально душили монопольными ценами и потребителя, и поставщика, и работника. Это тоже происходило в рыночной экономике. Сегодня в России сговорившиеся торговцы иногда просто не дают постороннему ничего продавать под страхом физической расправы. И это тоже рынок. Но рынок только для своих, для узкого круга, допущенного к “кормушке”.

Почему такой рынок существует – понятно. Монополия – это всегда возможность получения крупных дополнительных доходов без особых усилий. Без новшеств, без сервиса, без развития. Надо только не пускать чужих. И монопольной ренты на это вполне хватает – чтобы поделиться с бандитами, с милицией, с чиновниками, которые кому надо разрешают, а кому не надо – запрещают. Но долго это продолжаться не может. Потому что невозможно остановить прогресс на всем земном шаре.

Известен классический пример. Япония почти на 300 лет закрылась от внешнего мира. В результате ее отставание стало таким, что в середине XIX века ее насильно вынудили открыться снова. И только разногласия между великими державами позволили стране сохранить независимость, дали шанс провести модернизацию. И надо сказать, японцы этим шансом воспользовались на 200%.

Монопольная экономика губительна для страны. Зато она очень выгодна для тех, кто сумел «отрегулировать» рынок в свою пользу. Система свободного предпринимательства – прямая противоположность этому. Она вся строится на конкуренции, которая подгоняет, заставляет искать что-то новое, на чем можно обойти соперников, привлечь покупателей.

Вот почему она так эффективна. И создать это маленькое экономическое чудо очень просто – теоретически. Для этого нужна одна простая вещь. Любой человек, который готов взять на себя риск и хлопоты по ведению собственного дела, должен иметь возможность такое дело начать. И никто не вправе ему запретить или помешать.

На практике это сложнее, потому что бьет по карману тех, кто привык снимать в свою пользу монопольную ренту, ничего не делая. Чтобы решить эту проблему, государство должно стать эффективным, реальным защитником бизнеса. Видите, жизненные ситуации все время возвращают нас к теме укрепления государственности.

Связь с темой малого бизнеса очевидна. Новое предприятие, как правило, бывает именно малым. Средства у его создателей ограничены. Неизвестно еще, как примет рынок его продукт или услугу. Но не надо представлять себе экономику малых предприятий как целую страну ларьков и закусочных. Такой образ – результат непоследовательной политики, когда на словах провозглашается поддержка малого бизнеса, а на деле создаются условия, в которых он не может развиваться.

Автомобиль, транзисторный приемник, персональный компьютер – все это и многое другое было создано малыми предприятиями. Они удовлетворили спрос потребителей и поэтому быстро стали большими. Значительная часть малых предприятий во всем мире работает именно в сфере высоких технологий, в том числе по заказам крупных корпораций.

Огромный потенциал для такого развития есть и в России, которая славится талантливыми изобретателями, инженерами и учеными высочайшей квалификации. Известны интернет-проекты, которые создавались энтузиастами в свободное время, а теперь оцениваются рынком в миллионы долларов. Но это виртуальная экономика, которую пока невозможно монополизировать. А если говорить о технике, о производстве, то, как правило, изобретатель, пытающийся внедрить свое новшество, сталкивается с волокитой и отказами.

Сложилась парадоксальная ситуация. Для государства развитие малого бизнеса – это и повышение эффективности экономики, и создание новых рабочих мест, причем высокооплачиваемых. То есть одновременно достигаются и решение социальных проблем, и рост доходов бюджета. Для конкретных людей – повышение их благосостояния. А ведь есть еще и нематериальные факторы: возможность быть самому себе хозяином, выбрать интересную сферу деятельности, получать удовлетворение от работы. И тем не менее большинство граждан России даже не рассматривают возможность создания своего предприятия как альтернативу поиску работы по найму. Между тем за рубежом для множества людей такой вариант является не просто равноправным, а даже предпочтительным. Работа по найму зачастую рассматривается лишь как способ приобрести опыт и средства для открытия собственного дела.

Дело в том, что наши соотечественники трезво оценивают положение. Они прекрасно понимают, что декларируемая поддержка малого бизнеса будет формальной и не затронет существенных для дела сторон работы предприятия. А вот во всех действительно важных вопросах им предстоит столкнуться как минимум с пассивным, а порой и с активным сопротивлением со стороны чиновников.

Одна из причин этого – ложная установка на то, что малый бизнес нуждается именно в “поддержке”, а не в совершенно ином отношении со стороны государства и местных властей. Поддерживать можно слабых, больных, тех, иначе кто не способен выжить. Малый бизнес – здоровое явление. В конце концов бизнес – это такое занятие, в результате которого люди зарабатывают деньги, а государство рассчитывает получить налоги.

В поддержке могут нуждаться отдельные люди, оказавшиеся в сравнительно неблагоприятных условиях. Например, если у них нет предпринимательского опыта или недостаточно собственных средств для вывода предприятия в нормальный режим работы. Для этого нужны образовательные, консультативные программы, специальный режим стартового кредитования и венчурного финансирования малых предприятий.

Но для бизнеса как такового лучшая поддержка – не мешать. Не мешать волокитой и вымогательством при получении бесчисленных разрешений и согласований. Не мешать монополизацией рынка коммерческой недвижимости и множеством других проявлений произвола, которые становятся все более утонченными по мере борьбы с известными его формами.

Малый бизнес имеет целый ряд конкурентных преимуществ перед крупным. В нем нет долгого процесса согласования управленческих решений – отсюда гибкость, способность очень быстро приспособиться к изменениям на рынке, занять востребованный потребителем сектор. Он не нуждается в сложной системе управления, учета и контроля, это дает большую экономию на накладных расходах. В малой группе обеспечивается высокая дисциплина и интенсивность труда.

И если, несмотря на эти преимущества, развитие малого бизнеса затормозилось, то лишь потому, что традиционный подход к его государственной поддержке оказался тупиковым путем. Эта “поддержка” не предполагает реальной ответственности за ее результат. Она не устраняет саму возможность произвола как такового. Выход видится в том, чтобы изменить сами критерии, по которым оценивается деятельность государственных органов по отношению к малому бизнесу, задать определенные требования и сделать ответственность за их соблюдение совершенно реальной и ощутимой.

Я сторонник активной роли государства в экономике. Но вижу эту роль не в мелочном контроле работы каждого предприятия. Это должны быть защита общенациональных экономических интересов, решение крупных задач государственного значения, создание благоприятных условий для роста экономики, для инноваций. Сфера малого бизнеса вполне способна к саморазвитию. Государство лишь должно обеспечить необходимый экономический и правовой климат, в котором малые предприятия не будут погибать, а смогут множиться и развиваться.

На мой взгляд, для этого необходимо решить две задачи. Во-первых, вместо программ “поддержки” разработать программы развития малого бизнеса – и на федеральном уровне, и на уровне субъектов Федерации. Эти программы должны определять конкретные количественные ориентиры и сроки их достижения, а также предусматривать источники и порядок использования ресурсов для этого. Тем самым задается динамика развития, создается управленческий механизм, направленный не на бесконечное поддержание самого процесса, а на достижение результата в четко установленные сроки.

Непременным требованием к таким программам должен быть принцип равных возможностей, одинакового отношения ко всем предпринимателям. То есть если, например, предусмотрено предоставление целевого льготного кредита создаваемым малым предприятиям, то каждое такое предприятие должно иметь возможность получить этот кредит, а не отдельные избранные. Если предусмотрено предоставление помещений для малых предприятий на определенных условиях, то опять-таки для всех. И из этого надо исходить, определяя размеры финансирования и другие параметры программ.

Во-вторых, назрела необходимость в разработке закона “Об ответственности за действия, препятствующие становлению и развитию малого предпринимательства”. Название примерное, но смысл ясен. Сегодня законодательство фиксирует, главным образом, обязанности и требования к предпринимателям. Это необходимый элемент правовой системы. Но для равновесия его надо дополнить другим, не менее важным элементом. Определить права предпринимателя и ответственность за их нарушение. Тогда появится возможность преследовать в судебном порядке, наказывать виновных и возмещать ущерб не только за действие, но и за бездействие, наносящее вред.

Такие меры будут означать реализацию на деле системы свободного предпринимательства в противовес неопределенной “рыночной экономике”. Она в России слишком часто принимает уродливые черты криминально-бюрократической монополии.

Говоря об укреплении государственности как факторе экономического роста, я все время подчеркиваю одну ключевую мысль. Государство не может навязывать обществу свою экономическую программу, которая противоречит интересам, целям, стремлениям общества в целом или основных социальных групп. Наоборот, задача государства – выявить и энергично реализовать эти интересы в своей политике. Для этого и нужно эффективное государство.

Значит, возникает вопрос о механизмах такого выявления интересов, их интеграции в экономическую политику. Очевидный ответ – выборы. В идеале к власти придут именно те силы, в которых избиратели видят выразителей своих интересов.

Но выборы бывают слишком редко, раз в 4 года. А настройка экономической политики должна проводиться постоянно. Поэтому необходимы какие-то дополнительные институты взаимодействия между властью и бизнесом, властью и обществом.

На мой взгляд, удачным решением стало ежегодное проведение Петербургского экономического форума. Он имеет официальный статус, проводится под эгидой Совета Федерации и Межпарламентской ассамблеи СНГ. В нем активно участвуют Правительство, Центральный банк, органы власти субъектов Федерации, руководители государственных органов зарубежных стран. И, конечно, тысячи бизнесменов – в основном из России, но также и иностранных, которые хотят вести бизнес у нас.

Это совершенно уникальная возможность для российской власти донести свою позицию до представителей бизнеса. И, в то же время, получить срез настроений, своего рода наказ относительно той экономической политики, которой ожидают от государства. То есть происходит сверка планов власти и бизнеса в области экономической политики. Эта политика получает опору на прочный фундамент реальных целей и интересов.

В Восьмом Петербургском экономическом форуме приняло участие более 3 тысяч человек из почти 50 стран мира. В рамках форума прошло 24 «круглых стола», 2 конференции, а также многочисленные выставки, презентации и брифинги. На мероприятиях форума выступили около 550 человек. То есть практически каждый, кто хотел выразить свою позицию, донести ее до представителей власти, получил такую возможность.

Очень важным мне представляется международный аспект работы Форума. Особенно в том, что связано с представительством стран СНГ. Развитие международного сотрудничества – это еще один необходимый элемент деятельности эффективного государства, направленной на решение задач экономического развития.

Надо сказать, что все члены СНГ из года в год принимают участие в каждом Петербургском экономическом форуме, причем в лице государственных руководителей высокого ранга. Таким образом, Форум становится еще одной площадкой, на которой отрабатываются механизмы и конкретные задачи экономической интеграции.

В этом процессе большую роль играет Межпарламентская ассамблея СНГ. Не случайно основная часть мероприятий каждого Форума проходит в Таврическом дворце, где она размещается. В каком-то смысле Форум и для МПА становится продолжением ее работы. Договоренности и проекты, согласованные на ее заседаниях, сверяются с позициями бизнесменов стран Содружества.

Модель, выработанная на Петербургских экономических форумах, нашла свое развитие и продолжение за Уралом. В аналогичном формате организован Байкальский экономический форум, на котором больше внимания уделяется проблематике Сибири и Дальнего Востока, а также сотрудничества России со странами Азиатско-Тихоокеанского региона.

Вчера, 13 октября, Совет Федерации принял постановление о проведении в июне 2005 года Девятого Петербургского экономического форума. Я думаю, что мы с представителями ректората можем найти формы участия представителей ФИНЭКа в самых интересных мероприятиях Форума. Не сомневаюсь, что это принесет пользу обеим сторонам. Представители ведущего экономического ВУЗа обогатят работу Форума в идейном отношении, а для студентов в конце летней сессии будет интересно познакомиться с живым, реальным экономическим процессом – взаимодействием власти и бизнеса.

Благодарю за внимание и с удовольствием отвечу на ваши вопросы.