Выступление на парламентских слушаниях "Правовые и социальные аспекты устойчивого развития сельских территорий", 7 декабря 2017 года (г. Москва)

7 декабря 2017

Уважаемый Вячеслав Викторович (Володин, Председатель ГД – прим. ред.), уважаемые участники парламентских слушаний!

Прежде всего я хочу поблагодарить всех тех, кто работает на земле, кто кормит нашу страну и наших граждан. Должен сказать, что в связи с контрсанкциями, которые были введены в ответ на санкции, я, как потребитель, который сам ходит в магазин и на рынки, вижу, как изменилась палитра предоставляемых продуктов.

Искренняя вам благодарность, потому что я всегда считал, что наши продукты самые вкусные: мясо, колбасные изделия, сыры и молочные продукты. Говоря об эффективном развитии сельской территории, мы понимаем, что без соответствующей, прежде всего дорожной и социальной, инфраструктуры мы развития нашего села не увидим. Сегодня мы знаем, что крупные агрохолдинги буквально соседствуют с натуральными хозяйствами, где питаются тем, что сами производят.

Мы видим, что где-то есть позитивные подвижки. Я очень много езжу по стране на машине и поездом, бываю в далёких местах. К сожалению, встречаются брошенные деревни. Понятно, что такая неравномерность развития сельхозугодий связана с огромной территорией России, с разными климатическими условиями, с разной степенью развитости транспортной инфраструктуры и, конечно же, с огромным оттоком населения из деревень в города.

Известно, что только 14% российской территории считается по агроклиматическим условиям благоприятной для сельского хозяйства. В Советском Союзе существовала программа развития нечерноземья, в неё вливались огромные деньги, и мы помним, что действительно были какие-то результаты. Но в последнее время нечерноземье по-прежнему даёт до 30% валовой продукции, тогда как в советские годы этот показатель достигал 40%. Восточные регионы России дают ещё 20%, а было под 23%. Сейчас, конечно, у нас больше всего развивается сельское хозяйство в южных регионах России. Но делать ставку только на Юг, с нашей точки зрения, неправильно. Сегодня сельские поселения – это 80% всех муниципальных образований в стране (18 тыс. из 22 тыс.), в которых проживает почти 38 млн граждан нашей страны. Часто одно сельское поселение объединяет несколько деревень (для увеличения людности). К сожалению, многие деревни, как я уже сказал, являются вымирающими. Статистика печальная: за 20 лет категорию умерших пополнили не менее 23 тыс. деревень. Есть другая цифра, согласно которой считается, что в последние годы почти в 3 тыс. населённых пунктов, небольших деревень просто не осталось жителей.

Государственная Дума ФС РФ и все её фракции всегда боролись за то, чтобы не ликвидировались малокомплектные школы на селе. Не устаю повторять, что если школа уйдёт из села – считай, села больше не будет. Нужно обязательно стремиться к тому, чтобы сохранить школы, даже если в селе небольшое количество жителей, ведь с учётом наших дорог и расстояний школьными автобусами не навозишься. Школы должны работать, и вы знаете, более предметно и профессионально смотрит на это министр образования Ольга Васильева.

В сельской местности – 28 тыс. населённых пунктов, которые находятся в так называемой сезонной доступности. Оттуда только летом можно добраться на машине, а иногда там паводки и не на чем добраться, кроме вертолета. В связи с этим хотел бы остановиться на некоторых проблемах наших сельских территорий. Но, конечно же, критикуя или говоря о проблемах, считаю обязательным предлагать их решение.

Первое. У нас традиционно привыкли рассматривать село именно как источник сельскохозяйственной продукции. Но мы с вами знаем успешный зарубежный опыт, когда именно на селе развиваются очень успешно те или иные производства – конечно, некрупные. Думаю, что в России, с учётом экологической составляющей, какие-то мебельные или текстильные предприятия вполне могут развиваться, в том числе для того, чтобы закрепить людей, дать им возможность зарабатывать и создать соответствующую социальную инфраструктуру.

Малый бизнес работает. Я упоминал о том, что езжу по Центральной России и вижу: действительно создаются экофермы, появляются небольшие ресторанчики традиционной кухни, очень много музеев. Ведь городским людям иногда просто интересно посмотреть на старый быт и на современный быт фермерского хозяйства.

Второе, что касается здравоохранения. Вчера у нас выступала Вероника Скворцова (министр здравоохранения РФ – прим. ред.), и она сказала, что с начала текущего года почти 9 тыс. населённых пунктов Российской Федерации не имеют в шаговой доступности доступа к первичной медицинской помощи. И это несмотря на наличие утверждённой Правительством РФ в 2015 году стратегии устойчивого развития сельских территорий Российской Федерации на период до 2030 года и реализацию соответствующей федеральной целевой программы. Получается, что бюрократическая машина занимается производством бумаг, а не решением реальных проблем людей. Мы поддерживаем предложение наших коллег в Государственной Думе ФС РФ о продолжении программы “Земский доктор”, уже доказавшей свою эффективность, и её распространении на населённые пункты, в том числе на моногорода с населением до 50 тыс. человек.

Недавно Правительство Российской Федерации представило планы по развитию телемедицины. Однако для всех очевидно, что дистанционные консультации не способны заменить лечение, для которого даже в райцентрах возможности крайне скудны, не говоря уже о фельдшерско-акушерских пунктах.

Не могу не сказать и об оптимизации здравоохранения. Приведу пример: Калужская область, замечательный город Юхнов. Там закрыли роддом, закрыли инфекционную детскую больницу, до ближайшего населённого пункта – Калуги – 100 км. И дорога, прямо скажем, аховая. Что роженице делать, эти 100 км трястись? И всё это происходит в XXI веке.

Наша фракция СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ неоднократно вносила предложение закрепить за каждым населённым пунктом, вне зависимости от количества жителей, выездную бригаду врачей. Речь в данном случае идёт и о профилактике, чтобы эти бригады выезжали и проводили медосмотр, и, конечно, о соответствующей скорой помощи.

Существуют проблемы с дорогами, но ведь у нас есть вертолётостроение. Давайте больше внимания уделять санитарной авиации, в частности вертолётам.

В целом, я считаю, что мы не имеем права делать наших граждан заложниками ошибок и нерасторопности чиновников, а также накопившихся за десятилетия проблем.

Третье. Кадровая проблема на селе является одной из наиболее острых. Особенно ощущается дефицит молодых специалистов. Считаю, что нужно быстрее вводить систему целевых квот в вузах для молодёжи, окончившей сельские школы, с обязательством затем продолжить работу на селе. Причём эти квоты для сельской молодёжи должны быть во всех профильных вузах: и аграрных, и пищевых, и медицинских, и, конечно, педагогических. Необходимо как можно скорее внести соответствующие поправки в принятый недавно в первом чтении Государственной Думой ФС РФ федеральный закон “О внесении изменений в федеральный закон “О развитии сельского хозяйства” и федеральный закон “Об образовании в Российской Федерации”.

И конечно же, существует проблема жилья для молодых специалистов. Наша партия в своей программе говорит о путях решения жилищной проблемы, в том числе на селе. Но вы знаете, что молодым ипотека сегодня не по карману, она доступна 15% населения. Давным-давно в Государственной Думе ФС РФ лежит закон о стройсберкассах. Я напомню, что ипотека – это американская модель, подразумевающая покупку недвижимости через залог этой недвижимости. А европейская, немецкая модель – это стройсберкасса. После Второй мировой войны вся Германия, и не только она, отстроилась очень быстро за счёт стройсберкасс. Не буду утомлять вас всеми подробностями, просто скажу: стройсберкасса дешевле ипотеки в два с половиной раза.

Мы посчитали, что 15% граждан могут взять ипотеку, допустим, ещё 25% – приобрести жильё через стройсберкассу. Однако остальные россияне всё равно никогда не смогут купить себе жильё. Дай бог прокормить, обуть, одеть свою семью, нет ни копейки лишней. Что делать? Социальное жильё. Жильё, которое государство должно построить за счёт федерального, регионального, муниципального бюджетов. Жить там можно, это не хрущёвки, это нормальные дома. Приватизировать нельзя, но ничего страшного, ведь жить и решать жилищную проблему нужно сейчас.

Теперь конкретно о селе. У нас это предложение записано в программе. И у нас есть позитивный опыт. Если кто-то здесь есть из Чернореченского района Оренбургской области, вы знаете, что там почти 10 лет тому назад член нашей партии взял программу СР на вооружение. Район хлеборобный, комбайнёры там по 40 тыс. получают. Он решением совета безо всяких федеральных законов ввёл практику, в соответствии с которой молодым семьям даётся беспроцентный кредит на строительство дома в Чернореченске. Но с таким условием: первый ребёнок рождается – 25% списали, второй ребёнок рождается – 50% списали, третий ребенок рождается (у нас в программе предлагается всё простить, но он поприжимистее) – 75%, хотите четвёртого – 100%. И я там был спустя пять лет. Увеличилась рождаемость в три раза. Во-первых, куда они уедут? Всё, они здесь будут жить. Я зашёл к одной семье – ребёнок только-только ходить начал, второй в люльке лежит, жена третьим беременна, а дом уже построен.

Тоже возможный выход. Я думаю, что нужно идти таким путём.

И последние. Безусловно, устойчивое развитие нашей сельской территории невозможно без справедливого решения земельного вопроса. Столетие Октября мы отметили, но как была проблема “земля – крестьянам”, так и остаётся.

Вот сухая и печальная статистика. Наша Всероссийская сельскохозяйственная перепись 2016 года показала, что в России пустуют более 100 млн гектаров земель, пригодных для посевов.

Вы знаете, что есть замечательный проект – “Дальневосточный гектар”. У нас лежит законопроект: давайте начнём давать гектар не только на Дальнем Востоке, а везде в России. Сначала льготным категориям: многодетным семьям, участникам боевых действий, ветеранам правоохранительных органов, людям, отработавшим 10 лет на вредных производствах. Давайте хотя бы с этого начинать. Земля есть – нужно раздавать.

Мы, конечно, сталкиваемся с парадоксом: огромная территория, но когда я бываю в сельских хозяйствах, там часто говорят, что рядом земля бурьяном зарастает, но никто даже не знает, чья она.

И вот вам ещё две цифры: 50,7 млн гектаров числится в Росреестре за сельхозпроизводителями, которых никто не может найти. А 30 млн гектаров вообще ни за кем не закреплены. Вот представьте себе Испанию на карте, это примерно 50 млн гектаров. И вот представьте себе, что целая Испания – непонятно чья земля, а Италия по размерам – те же самые 30 га, которые в воздухе висят, потому что ничьи.

В связи с этим мы вносим конкретное предложение. Давайте установим дату, предположим, два года дадим: с 1 января 2020 года, если земля ничья, муниципальное образование забирает её себе и дальше ей распоряжается.

Более того, мы абсолютно убеждены в том, что выявление таких неиспользуемых земельных участков должно быть не правом, а обязанностью муниципалитетов, и они должны быть хозяевами на своей земле.

Напомню, что 80% всех доходов муниципального бюджета сельхозтерритории – это налог на доходы физических лиц и земельный налог.

Мы видим сегодня, что благодаря усилиям Президента Российской Федерации, благодаря усилиям страны, в результате санкций наше многострадальное сельское хозяйство становится современным, наукоёмким, высокотехнологичным производством. Мы действительно можем себя прокормить, да ещё и продавать экологически чистый продукт. Здесь, конечно, нужно прилагать усилия.

Возлагаю надежды на то, что нынешние парламентские слушания, на которых присутствуют руководители всех фракций, помогут решить этот важнейший вопрос о нашей национальной безопасности.