23 октября 2002
| В России трудно найти политика, который так или иначе не участвовал бы в разрешении калининградской проблемы. На минувшей неделе ею занимались спикеры обеих палат российского парламента – Сергей Миронов и Геннадий Селезнев.
(Фото: Geert Vanden Wijngaert/AP) |
Стремительно приближающийся саммит Россия – ЕС, главной темой которого станет ситуация вокруг Калининграда, вынуждает политиков торопиться. Не успели главы палат российского парламента Сергей Миронов и Геннадий Селезнев после переговоров с председателем Европарламента Пэтом Коксом приземлиться во Внуково-2, как их брюссельский собеседник вместе с главой Еврокомиссии Романо Проди уже прилетел в Копенгаген. Дания председательствует в ЕС, и переговоры в нынешней европейской столице шли тоже на тему Калининграда. А уже наутро в четверг “тройка” ЕС в полном составе – глава МИД Дании Пер Стиг Меллер, его греческий коллега Георгиос Папандреу (Греция станет во главе ЕС 1 января), внешнеполитический представитель ЕС Хавьер Солана, а также член ЕК Крис Паттен прибыли в Москву на встречу с главой МИД России Игорем Ивановым. Сам же Калининград на предмет “прозрачности” границ в это же самое время инспектировала делегация полицейских и военно-дипломатических ведомств Евросоюза.
Случился ли прорыв в результате всех этих встреч? Шутка главы Европарламента Пэта Кокса в этом смысле вполне уместна: “Чтобы хоть как-то оправдать переговоры, мы создали рабочую группу”. Но если так, то откуда уверенность Москвы и Брюсселя, что найти приемлемое решение удасться? Представитель литовской делегации, например, попытался развеять недоумение обозревателя “Итогов” так: “Решение, устраивающее обе стороны, в принципе есть, и думаю, что на саммите оно будет принято”. Словом, все идет к тому, что генеральное сражение придется дать лично президенту России.
Число россиян, возмущенных жесткой позицией ЕС, растет в геометрической прогрессии: согласно опросу Центра интеллектуальных ресурсов и кооперации в области общественных науках (ЦИРКОН) соотношение сторонников “жесткого диалога” с ЕС и их противников составляет четыре к одному. Недаром спикер СФ Сергей Миронов намекнул коллегам из ЕС, что “у россиян возникает негативное отношение к ЕС, и не хотелось бы, чтобы мы вернулись к железному занавесу времен Советского Союза”. Последнее заявление, по словам самого Миронова, было “нервно воспринято” европейскими парламентариями.
В соседней же с Калининградом Литве, позиция которой может оказать серьезное влияние на решение проблемы, готовятся к президентским выборам (они назначены на декабрь). Очки набирают политики, обещающие, что Литва станет не только членом ЕС, но и Шенгена. Впрочем, после выборов, как пояснил “Итогам” один из главных претендентов на президентское кресло спикер сейма Артурас Паулаускас, “взгляды и позиции могут поменяться”. То есть после саммита Россия – ЕС. А то и после принятия Литвы в ЕС. По словам спикера, Вильнюс будет готов обсуждать идею о безвизовых транзитных поездах через свою территорию именно тогда, если, конечно, до этого не получит от ЕС “политических и юридических гарантий о скорейшем включении Литвы в Шенгенский договор”.
ЕС такие гарантии давать не спешит. Хотя бы потому, что “старожилы” Евросоюза (его нынешнее ядро из 15 государств) не имеют четкой программы действий на период после расширения. Конвент под руководством экс-президента Франции Валери Жискар д’Эстена в настоящее время разрабатывает нечто вроде единой европейской конституции, но этот титанический труд затруднен не только грандиозностью задачи, но и разногласиями внутри самого ЕС. Так, например, половина “пятнадцати” ратует за то, чтобы не проводить дальнейшую интеграцию со вторым эшелоном: мол, ЕС до сих пор не может “экономически переварить” Португалию. По калининградскому вопросу ситуация аналогична. Как заявил “Итогам” спикер СФ Сергей Миронов, “Франция, Италия, Испания намерены поддержать требования России, а вот Великобритания – за визовый режим”.
Между тем некоторые российские политики, еще недавно ставившие под сомнение участие Владимира Путина в копенгагенском саммите из-за возможного обострения противоречий с ЕС, сегодня уверены, что компромисс будет найден. При этом полагать, что Россия пойдет на уступки, не приходится. Дипломатический маневр будет состоять, видимо, в другом: в решение российско-европейской проблемы может вмешаться третий фактор, способный сделать позицию ЕС более гибкой, – в свою очередь более гибкая позиция России по Ираку. Не случайно любое обсуждение калининградского вопроса на высшем уровне в последнее время происходит на фоне дискуссии о судьбе Багдада.
Светлана Сухова, Брюссель – Москва
