11 марта 2004
На переговорах по вступлению России во Всемирную торговую организацию помимо основных противоречий, скажем, в ценах на газ, существуют принципиальные разногласия в области агропродовольственной политики. При том, что сельское хозяйство – наиболее уязвимый сектор экономики России, вступление в ВТО может вытеснить российских аграриев не только с международного, но и внутреннего рынка продовольствия. Так ли это на самом деле? Об этом беседа нашего корреспондента с председателем Совета Федерации, кандидатом на должность Президента Сергеем МИРОНОВЫМ.
– Участие России в международном распределении труда, в том числе с использованием механизмов ВТО, – важнейшее условие нашего экономического развития. Нам есть чем торговать на внешнем рынке. Причем Россия может и должна вывозить не только и не столько сырьевые ресурсы, сколько продукцию высоких технологий, изделия деревообработки, подчеркиваю – не лес-кругляк, а качественные изделия из него. И конечно же продукцию сельского хозяйства.
Вместе с тем российским аграриям в нынешнем их критическом состоянии конкурировать на рынке продовольствия с развитыми странами крайне трудно. Мы с ними в разных условиях, и не только природно-климатических. Господдержка у фермеров за рубежом выше российского уровня бюджетного финансирования в разы. А у нас он к тому же ежегодно снижается.
Если в целом расходная часть федерального бюджета на этот год по сравнению с минувшим увеличена на 13, 4 процента, то аграриям выделено всего на 10 процентов больше. С учетом инфляции село получит из казны средств меньше, чем прежде. Мало того, они разбросаны по 13 федеральным целевым программам. Эффективность субсидий и субвенций не высокая, расходование средств не всегда носит адресный и прозрачный характер. Представители ВТО на переговорах требуют сократить даже ныне существующую в нашей стране господдержку села. Россия должна подойти к вступлению в ВТО с четко сформулированной позицией в отношении своих интересов и с государственной волей эти позиции защищать. Мы должны настаивать на применении всех мер господдержки отечественных аграриев, которые существуют в странах-членах ВТО.
– Сергей Михайлович, сельское хозяйство всегда проигрывает “ценовые войны” с другими отраслями: покупает дороже, чем продает. Я о пресловутом диспаритете цен, о массе посредников по всей цепочке от производителей продовольствия и до прилавка. В России второе десятилетие эта проблема только усугубляется. Что, на ваш взгляд, нужно сделать, чтобы выровнять экономические условия аграрного производства с другими отраслями?
– В каждой развитой стране есть механизмы, защищающие ценовые интересы крестьянства. В США, например, система поддержания цен охватывает половину производимой сельхозпродукции. Бюджетные расходы по министерству сельского хозяйства там составляют 25 миллиардов долларов, при этом две трети средств приходится на программы поддержания цен.
Не надо ничего изобретать. Надо знать аксиомы. Первая из них: сельское хозяйство субсидируется. Вторая: субсидируется не производство, или, хуже того – расходы, а цена произведенной продукции. Если рынок продовольствия работает плохо, то государство предоставляет себе право контролировать размер прибыли в каждом звене движения продукта и напрямую ограничивает аппетиты тех, кто стоит между покупателем и крестьянином. Если торговец накручивает 50 процентов, то его “бьют по рукам”.
– Как известно, Президент поставил задачу сдержать рост цен на хлеб, правительство нашло выход – “выбросило” на рынок запасы зерна. Но, по мнению самих же организаторов биржевой торговли, к снижению цен на зерно это не приведет. Что делать?
– В формировании цены буханки хлеба помимо хлебопашца участвуют скупщики зерна, мукомолы, хлебопеки, торговцы. Доля крестьянина в розничной цене булки достигает от силы 20 процентов, а торговая наценка в рознице бывает 50 процентов и выше. Вот куда идет прибыль: не крестьянину, а в переработку, в торговлю. Немало крестьянской прибыли из-за несопоставимо высоких тарифов и цен утекает по электрическим проводам, уезжает по железной дороге…
Проводимые сегодня товарные интервенции – сугубо рыночный механизм влияния государства на ценообразование. Но первую же попытку стабилизировать рынок зерна в позапрошлом году, когда крестьяне получили богатый урожай и цена на него резко упала, правительство предприняло с большим опозданием. Крестьяне были вынуждены продавать хлеб за бесценок, рентабельность оказалась почти нулевой. Кроме того, закупки излишков были проведены в недостаточных объемах, потому и не смогли что-либо изменить. Чтобы влиять на рынок, объем интервенций должен составлять 8-10 процентов от массы – продукции. А биржевые закупки зерна составили чуть более 2 процентов урожая. Государственную долю в закупках сельскохозяйственной продукции необходимо значительно увеличить.
Хлеб же действительно будет дорожать в соответствии с повышением тарифов на перевозки, на энергоносители и ростом цен на другие ресурсы. Здесь нужны меры воздействия на торговцев, хлебопеков, мукомолов. Действенна адресная компенсация затрат на хлеб малоимущим нашим гражданам. Нужно также повышать доходы людей. Государству по плечу уже сейчас поднять минимальный доход малоимущих в два раза. Вот тогда и цена хлеба не будет для них неподъемной.
– Подавляющее большинство малообеспеченных граждан как раз и проживает в российских селах.
– Да, за последнее десятилетие в социальной сфере села произошло тотальное ухудшение. За чертой бедности почти 30 миллионов сельчан – три четверти сельского населения. Продолжительность жизни здесь меньше, чем в городе, на полтора года. Миграционный прирост пошел на убыль. Лишь чуть больше половины крестьян имеют постоянную работу. Рынок труда в селах ограничен одним-двумя хозяйствами. Если предприятие разорится, обанкротится, то людям искать работу негде. А доля убыточных хозяйств, которые держат путь к банкротству, – 56 процентов. Отсюда и мизерная оплата труда – в среднем всего 1700 рублей в месяц. Причем это сумма только начисленной зарплаты, а из нее не выплачено на начало года около 10 миллиардов рублей.
В селах закрылись тысячи школ, медицинских пунктов, клубов и библиотек. Предприятия, на балансе которых эти объекты прежде находились, экономически ослаблены. А местная власть не в состоянии их содержать из-за недостатка бюджетных средств. Выход есть. Нужно законодательно закрепить за муниципальными образованиями постоянные налоговые источники, нужно также реформировать межбюджетные отношения в пользу сельской местной власти.
В дальнейшем будет только усиливаться проблема занятости. При модернизации производства это неизбежно, в селе все еще велики трудовые затраты на единицу продукции. В то же время там нет сапожной мастерской, парикмахерской, химчистки, мастерской по ремонту бытовой техники. Надо обучать профессиям сферы услуг местных жителей, надо и молодых специалистов на село привлекать из города. Но им надо жить в приличных условиях. Вот тут крайне важное значение может получить система государственной помощи молодым семьям. Бесплатные ссуды на длительный срок. Погашаться они могут по мере рождения в их семьях детей. Родился один ребенок – четверть заемной суммы списывается, а при рождении третьего ребенка списывается вся сумма.
– Сергей Михайлович, а насколько может изменить ситуацию реализация федеральной целевой “Программы социального развития села до 2010 года”?
– В целом это благо, и за минувший год дело удалось сдвинуть с мертвой точки. Построены сотни километров газопроводов, дорог с твердым покрытием, тысячи квадратных метров жилья. Но темпы социального обустройства должны быть значительно выше. Недопустимо, что правительство страны минимально ограничило свое участие в социальном устройстве села, переложив основную финансовую нагрузку на региональные и местные бюджеты. И на этот год федеральный бюджет выделил на социальное развитие сел всего 1, 5 миллиарда рублей, что в полтора раза меньше, чем предусмотрено программой.
Планировалось, что в реализации программы будут задействованы многие Министерства – культуры, здравоохранения, образования. Но почти все отдали Минсельхозу. Как можно развивать, реорганизовывать, скажем, здравоохранение или культуру без участия соответствующих структур власти? А тем временем с 1996 года на четверть сократилось число участковых больниц и сельских клубов, более чем наполовину – киноустановок. Две трети сельских населенных пунктов вообще не имеют никаких учреждений культуры. Это значит не только то, что людям негде отдохнуть, но и то, что культработники лишились рабочих мест и средств к существованию.
– Село всегда идет в Москву с протянутой рукой. Дай на горючее, на удобрения, построй дом культуры, дороги… А потом новые жалобы – много задолжали, надо списать долги. Может, у российского крестьянина менталитет такой?
– Село многие десятилетия живет в системе нестабильности и нескончаемых экспериментов. Я это знаю по своей семье. Корни мои – в Смоленской области, в деревне Полоска, что неподалеку от древней Твери. Главу семьи, моего деда Емельяна Еремеевича – крепкого крестьянина, в годы коллективизации раскулачили: отняли дом, кузницу. И расстреляли. Работящих земледельцев село теряло и в годы коллективизации, и позже, когда за его счет страна поднимала индустрию, а также в годы Великой Отечественной войны… А процесс формирования рыночных отношений в сельской экономике сейчас идет медленно.
Государство не сполна использует методы рыночного регулирования. Главный и в какой-то степени единственный способ государственной поддержки села – дотация или льготный кредит. Только в России с упрямым постоянством “вливают” бюджетные деньги в расходы на посевную. Судьба этих денег двояка. По образному выражению одного из министров, “нефтяники как газонокосилкой состригают все, что делает государство”. Речь о том, что часть государственных дотаций и кредитов “съедает” диспаритет цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию. Другая часть денег уходит в расходы на производство, порождая некую выручку, а в итоге – конкретную долговую кабалу. Сегодня общая задолженность производителей сельхозпродукции достигла астрономической суммы -350 миллиардов рублей. Груз долгов тянет и будет тянуть село вниз, если государство не начнет их планомерно реструктуризировать. Шаги отправленного в отставку правительства в этом направлении были настолько неуверенными, что помощи не оказали.
Актуальной, но не слишком действенной мерой стало списание 57 миллиардов рублей пеней и штрафов. Прощение сельхоздолгов происходит постоянно, ибо в противном случае деревня умрет от “хронической финансовой пневмонии”.
То есть государство, с одной стороны, денег на сельское хозяйство выделяет недостаточно и расходует их нерационально. Необходимо перейти от “социалистической помощи” к общепринятой в мире практике.
Государственная аграрная политика должна строиться на поддержке крестьянских доходов через гарантирование цен. Помимо этого нужно развивать систему кредитного обслуживания хозяйств, финансировать сельхознауку, образование, переподготовку кадров, внедрение в практику результатов научных исследований, охрану земельных и водных ресурсов. Забота государства – жесткий контроль над экологической безопасностью среды обитания человека и качеством продовольствия. И наконец важный сектор участия государства в формировании рынка продовольствия – регулирование экспорта и импорта сельскохозяйственных товаров.
Результатом этой работы должно стать повышение уровня жизни сельского жителя. Нужно дать ему достойную работу, платить приличную зарплату, укрепить человека морально и духовно, повысить его уверенность в будущем.
Владимир ТИШКО
Источник: ("Cельская жизнь" (Москва) -11.03.2004.-№017.-с.3)
