12 февраля 2005
Николай Сванидзе:
– Сергей Михайлович, президент встречался с Советом палаты. Скажите, пожалуйста, о чем шла речь.
Сергей Миронов:
– Мы очень подробно поговорили об очень плохом начале реализации 122-го федерального закона – закона о монетизации. Президент высказал свою оценку, об этом очень много говорилось.
Далее разговор пошел о важнейших реформах жилищно-коммунального хозяйства, образования, здравоохранения. Обращаясь к нам, к палате регионов, президент призвал нас быть более внимательным к тем идеям, которые приносит в федеральное собрание правительство, просматривать сквозь сито интересов государства и народа, призвал отстаивать эти интересы, потому что члены Совета Федерации, представляя регионы и зная ситуацию на местах, могут заранее оценить последствия, может быть, вполне здравого предложения, но которое в нашей специфической российской реальности оказаться не совсем выверенной.
– Сергей Михайлович, вы не могли бы конкретизировать требования или предложения президента в отношении Совета Федерации? Чего он ждет от Совета Федерации?
– Первое. Если вносится любой законопроект, который требует при своей реализации подготовки каких-то других подзаконных нормативных актов, требует предоставления той или иной информации, требует выделения денег, мы будем требовать от правительства предоставления сведений о в Совет Федерации или даже обеим палатам Федерального собрания.
Только ознакомившись со степенью готовности правительства к реализации того закона, который предлагается принять, мы будем рассматривать и окончательно принимать этот закон.
– То есть вы будете думать над законопроектом на ранней стадии разработки вместе с правительством?
– Этот механизм уже действует. Я должен сказать, что у нас есть полностью конструктивные отношения с правительством. Мы уже давным-давно работаем с тем, что называется “нулевым чтением”. Что было до сих пор? Правительство говорит, что нужно сейчас, бегом, иначе завтра все рухнет, потому что не успеем, нужно принимать сейчас. На что мы отвечаем: а как это будет реализовано, мы посчитали, сколько у нас федеральных льготников? Точное число, до человека, было сосчитано только две недели назад и сказано президенту.
Необходимо обеспечить Федеральное собрание полностью проработанными проектами распоряжений правительства, других ведомств, министерств, агентств до самого низа, где все просчитано, откуда будут браться деньги, как это отразится на бюджетах регионов, до мельчайших подробностей.
– Это все не означает, что возрастет ответственность Совета Федерации и спрос с вас, ведь сейчас по итогам выполнения закона о монетизации льгот в глазах общественного мнения крайним оказывается правительство. Совет Федерации не ждет та же участь?
– Во-первых, все валить на правительство будет неправильно. Закон принят Федеральным Собранием, к сожалению, без требований к правительству. В этой части ответственность с Федерального собрания нельзя снимать. В данном случае я, как председатель Совета Федерации, не снимаю с себя ответственность. Я уже публично сказал и еще раз скажу, глядя в глаза россиянам: это горький урок для Совета Федерации, из которого мы извлекли выводы, и впредь, не потому что сказал президент.
То, что началось в январе месяце, когда в год Великой Победы ветеранов и блокадников чуть ли не пинком из транспорта выбрасывали, – это позор. Это позор и недоработка правительства, но и вина наша, что мы не спросили, а как все будет просчитано? И когда оказалось, что у нас федеральных льготников почти на два с половиной миллиона больше, чем планировалось, о чем это говорит? Это говорит о безответственности чиновников на самых разных уровнях, которые, получая деньги налогоплательщиков, плохо работают.
– Не произойдет ли та же самая история, что с монетизацией льгот, с реформой ЖКХ, когда вроде статистически маленькие, но применимо к живым людям очень большие цифры не были достаточно просчитаны и это отразится на жизни и на настроении людей?
– Очень большой искус твердо с металлом в голосе сказать: нет, не произойдет и рвануть на себе тельняшку. Но, увы, пока я не могу так сказать. Что точно мы не допустим. Начнем с того, что реформа ЖКХ, на моей памяти уже четвертая за последние 15 лет, еще не начиналась. О ней только говорят. Монетизация сферы ЖКХ вводится с 1 января 2006 года. Но люди уже сейчас в некоторых регионах получили квиточки и очень удивились.
Есть федеральный стандарт, есть закон, не может человек платить за жилье более 22% совокупного дохода семьи. Этот стандарт должен обязательно быть на всей территории России. Что мы имеем на местах? В среднем по стране –24,5%. Это знаете, как средняя температура по больнице. Есть до 40%, до 60% выросли тарифы в регионах. Региональные энергетические комиссии, которым даны очень большие полномочия машут рукой: Москва далеко, а нам тут виднее. Если бы люди хоть раз в жизни увидели, что им на рубль повысили вывоз мусора – и больше мусора они никогда не увидели, им повысили плату за уборку лестниц – и лестница сверкает. Но мы ведь видим из года в год: тарифы растут, а в прогнившей в прямом смысле этого слова системе ЖКХ все как было, так и осталось: лопаются трубы, грязь в подъездах, Я абсолютно уверен, что нереально переложить на плечи наших граждан 100-процентную оплату услуг ЖКХ. Это невозможно, если бабушка живет на пенсию, и у нее нет больше других источников существования, она должна не полностью платить. И у нее выбор: пойти в магазин хлебушка купить и молочка или заплатить за электроэнергию и за квартиру. И бабушки плачут от стыда, что они не могут заплатить. Они так воспитаны. Им стыдно. Но она понимает, что если она не купит себе хлебушка, она просто умрет.
У людей нет физической возможности, это не лентяи. Есть неплательщики, у которых очень хорошая зарплата, и много доходов, может быть, неучтенных, и они могут не за одну квартиру платить, но они не платят, считают: перебьются. Этих нужно наказывать и в законе это прописывать. Но есть люди, которые и рады бы заплатить, у них нет такой возможности.
Стопроцентная оплата ЖКХ услуг населения в России на ближайшие годы нереальна. И я думаю, что правительству необходимо принимать решения, чтобы это было. Ведь посчитать, что мы сейчас получится. Исходя из того, что в 2005 году все начнут платить 100%, значит в бюджет 2006 года мы заложим и в региональные бюджеты, суммы, посчитаем, сколько у нас населения, за сколько будут платить, вот такая сумма должна придти в бюджет и мы тогда эту сумму начнем делить. Вот это на ремонт там горячего водоснабжения, вот это на ремонт холодного водоснабжения, это мы отремонтируем это, вставим стекла и ввернем новую лампочку.
В одной области максимальный платеж порядка 92%, в другой – 45%. Вот вам реалии, вот разброс. И так примерно везде по любому городу, по любому поселку, по любому региону. Это реалии. И доля злостных неплательщиков, я вас уверяю, минимальна. Ну может быть, процентов 10, которых надо наказывать любыми путями, требовать от них оплаты. Но у людей просто нет доходов, у них нет возможности платить.
– Сергей Михайлович, к теме обсуждения важнейших событий и планов нашей страны и необходимости диалога между обществом и властью. Вы недавно высказались по поводу Общественной палаты. Я бы хотел, чтобы вы сказали, что вы думаете об этом предложении, об этом государственном теле, которое у нас может скоро возникнуть.
– К идее отношусь положительно. С моей точки зрения, Общественная палата это как раз форма участия народа и гражданского общества, можно назвать как угодно, в принятии государственных решений. Я воспринимаю будущую Общественную палату не как некий новый консультативный или совещательный орган, а как площадку для обмена мнениями, для дискуссий, для выработки новых предложений, для критической, конструктивной оценки тех предложений, которые исходят от правительства.
Я бы обозначил сферы работы Общественной палаты. Во-первых, именно Общественная палата должна создать новую информационную среду, чтобы государство могло учитывать интересы населения, общества, оно должно знать. Во-вторых, Общественная палата должна давать общественное согласие на любую реформу в стране – политические, экономические, социальные. Общественная палата должна выполнять функцию контроля за любыми государственными структурами. Я бы сказал как юрист: Общественная палата должна контролировать все ветви власти нашего государства, всю государственную власть.
Что меня беспокоит? Я боюсь обюрокрачивания Общественной палаты. Вот сама идея, что первых 42 человек назначит президент, представляется правильной по одной простой причине. Мы думали: с чего начать? Тут был бы такой сыр-бор, вот пускай президент выберет 42 представителя общественности. Я думаю, что это будут люди известные, пользующиеся авторитетом, это надо как некие дрожжи, на основе которых будут расти вся Общественная палата. Дальше они будут избирать следующих и еще следующих. Это будет действительно некий орган.
Что мне кажется странным? Контроль Общественной палаты над органами власти не может быть аполитичен. И когда я вижу, что члены Общественной палаты должны формально приостановить членство в партии, то это как в том анекдоте: бороду сбрить можно, а как быть с идеями? Так вот убеждения-то останутся. Я согласен, там не должно быть партийных функционеров. Я бы считал бы логичным следующее: у нас есть парламентские партии, фракции которых представлены в Госдуме, но есть огромное количество непарламентских партий. Почему бы не руководителям этих партий, а просто членам этих партий не быть в этой Общественной палате? Я думаю хуже от этого бы не было.
Представляется обязательным необходимым законодательно обеспечить получение любой информации членам Общественной палаты в целом. Чтобы они имели допуск к любым документам, к любым положениям, закрытым, открытым.
– Спасибо, Сергей Михайлович.
