10 декабря 2004
Председатель Совета Федерации убежден, что российское кино должно соответствовать национальным традициям
“Российская газета” продолжает разговор о путях отечественного кино и его месте в обществе, начатый беседами с режиссером и продюсером Сергеем Сельяновым и председателем Государственной Думы Борисом Грызловым. Сегодня на наши вопросы отвечает председатель Совета Федерации Федерального Собрания РФ Сергей Михайлович Миронов.
– В обществе снова возник интерес к патриотической теме, все чаще говорят о необходимости национальной объединяющей идеи. Почему, с вашей точки зрения, эта тема снова стала актуальной?
– Любовь к Отчизне актуальна во все времена. Другое дело, что в разные периоды истории эта любовь окрашивалась то гордостью, то горечью. В 1990-х годах новые отечественные фильмы выходили крайне редко, наблюдался кризис российского кино, как индустрии. Нишу заполнили голливудские блокбастеры. Но жизнь показала, что никакие зарубежные супермены не могут заменить национального героя. Поэтому лучшие советские фильмы и сегодня популярны… Но я бы не стал сужать понятие патриотического кино до фильмов военной тематики. И “Зеркало” Тарковского, и “Калина красная” Шукшина – тоже образцы патриотического искусства, такого, что берет за душу.
Удачные патриотические фильмы – штучный продукт. И хочется надеяться, что великая тема вызовет великое вдохновение у высоких профессионалов. В частности, я ожидаю достойного воплощения на экране одного из главных трагических событий XX века – истории Ленинградской блокады. Я встречался со съемочной группой фильма “Ленинград” – режиссером и сценаристом Александром Буравским, актерами Кириллом Лавровым, Михаилом Ефремовым, Юлией Рутберг, смотрел рабочие материалы. Этот фильм – пример того, как можно претендовать на коммерческий и творческий успех одновременно: снимать сложный проект, состоящий из эпического кинофильма и телесериала, на деньги российские и европейские, как государственные, так и частные, с зарубежными и отечественными звездами.
– В среде художественной интеллигенции многие категорически отвергают мысль о том, что кино может влиять на жизнь, формировать систему нравственных ценностей. А как вы определяете место искусства в жизни?
– Я чаще бываю в театре, чем в кино. И, по-моему, ни Марк Захаров, ни Александр Калягин, ни Константин Райкин, ни Сергей Арцибашев в своих театрах не забывают о нравственных ценностях. Театральный бум как раз и свидетельствуете неразрывности искусства и жизни. Кино и ТВ, безусловно, влияют на общественное сознание, даже когда развлекают. Но это неправда, что зритель хочет видеть на экранах только радости жизни и праздник не на своей улице. Зритель ищет в кино- и телеобразах и свое отражение. Другое дело, что если разговор с ним будет занудным, он переключится на развлекательный канал. Но что он там сегодня увидит?..
– А были в вашей жизни случаи, когда книга, фильм или спектакль в чем-то помогали вам, заставили пересмотреть свои позиции, предложили идеал?
– Еще в школьные годы “Доживем до понедельника” Станислава Ростоцкого дал мне емкую формулу: “Счастье – это когда тебя понимают”. С тех пор в общении с людьми я всегда стремлюсь обрести это счастье. А если серьезно, не думаю, чтобы какой-то киногерой заставил бы меня вдруг круто изменить жизнь, хотя и Робинзон, и комсомольцы-добровольцы, и капитан Татаринцев – из круга моих друзей детства и юности. И то, что кино участвовало в моем формировании как личности, несомненно.
– В дни столетия Николая Островского зададимся вопросом: все ли еще актуален его призыв прожить жизнь так, “чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы”? Появилось ли у этого тезиса новое содержание?
– Перед людьми всех поколений встает вопрос: в чем смысл жизни? Жизнь Островского стала примером для поколения моего отца. Потом образ Корчагина был канонизирован и затерт, потерял живые черты. Что касается этого призыва, он всегда будет актуален – как десять заповедей. Россия оказалась в кризисе не только в силу объективных причин, но и потому, что многие утратили ориентиры, потеряли веру в себя. Гражданское общество несовместимо с унынием и пофигизмом. В любых условиях нужно оставаться человеком, верить в людей и помогать им сохранять веру в лучшее.
– Должно ли кино претендовать на роль воспитателя поколений?
– Я думаю, обществу не может быть все равно, какие идеи вкладываются в головы молодых через кино- и телеэкраны. Ребенок с этой “четвертой властью” сталкивается гораздо раньше, чем с первой, второй и третьей. СМИ легко превращаются в оружие массового поражения, только поражается не тело, а душа. Поэтому любое общество очень жестко контролирует СМИ. Заставляет их неукоснительно соблюдать законы, детально регламентирующие их работу. Но этого недостаточно. Во многих странах существуют общественные советы по контролю над СМИ. Такие советы необходимы и нам. Благодаря им, свобода слова в цивилизованных странах не дает права наносить людям моральные травмы, издеваться над чувствами и здравым смыслом. Сейчас никто уже не оспаривает, что на
ТВ должно быть больше просветительских программ. ТВ не должно слепо следовать за молодежной модой и строить на этом свою политику, оно должно пробуждать “чувства добрые”, уважение и сострадание к ближнему. Увы, мы этого не наблюдаем ни в молодежных “ток-шоу”, ни на музыкальных каналах.
– Мир стал опаснее, его сотрясают теракты, беспрецедентные по варварству и жестокости. Люди искусства по-разному реагируют на эти события, уже даже появилось эстрадное шоу, где эксплуатируется образ бравой шахидки. Есть соблазн использовать такие сюжеты и в коммерческом кино. Нужны ли, по-вашему, художественные фильмы о заложниках, террористах и правоохранительных органах?
– Любое явление может быть предметом искусства. Из информации о “бытовом” преступлении в газете родилось “Преступление и наказание” Достоевского. Сила настоящего искусства в том, что оно знает, где добро, а где зло. Если эти понятия смещаются, это уже не искусство, а в лучшем случае – ремесло. Заложники, террористы, смертницы – реалии нашего времени. Рассказывать обо всем этом надо. Но смещать при этом нравственные акценты – недопустимо. И героизация криминала – чудовищное оскорбление нравственных чувств общества. Какими должны быть эти фильмы – ответят художники, осознающие свою ответственность перед обществом. А государство, общественные организации, профессиональные сообщества пусть создают барьеры на пути тех, кто хочет делать деньги на пошлости и безнравственности.
– Сейчас в нашем кино преобладают герои криминально-развлекательного жанра. Они пользуются успехом у молодежи, но одновременно провоцируют национальную нетерпимость (вокруг Интернет-сайта “Брат-2” сплотились националисты), возбуждают интерес к банде как к “суровому мужскому братству”. Как вы относитесь к этому направлению в нашем коммерческом кино и почему героям-бандитам не противостоят столь же популярные положительные герои?
– Думаю, такую “героику” определил тяжелый финансовый кризис кинопроизводства. В прокат хлынули дешевые зарубежные боевики и триллеры. Кинопродюсерам так и хотелось сказать: а у нас “круче”! Да и каким нравственным уровнем может похвалиться продукция, где до 80 процентов инвестиций продюсер был вынужден возвращать “инвесторам” в виде “отката”? “Грязные” деньги дали “грязное” кино.
Я думаю, в нынешней ситуации экономического выздоровления на пути к выздоровлению и наше кино. К сожалению, на тридцать зарубежных фильмов в прокате пока только два отечественных. Но уже появились собственные блокбастеры. Я уверен, кинематографисты постепенно расставят акценты, которые соответствуют нашим национальным традициям, и добьются коммерческого успеха. Что касается положительных героев, то не забывайте о популярности сериалов о Насте Каменской, “ментах” с “Улицы разбитых фонарей”, следователях Александра Домогарова. Приходит на экран и книжный Эраст Фандорин – вполне, на мой взгляд, патриотический персонаж.
– А может ли показанный на экране “образцовый милиционер” быть при этом правдивым?
– Картонным на экране может оказаться и романтический бандит, и образцовый милиционер. Художественные достоинства произведения зависят исключительно от таланта его создателей. Но главное – все-таки смысл произведения, его пафос, когда добро торжествует в идее, даже если не побеждает в сюжете. Нам нужны фильмы, в которых мы увидим себя и такими, какие мы есть, и даже какими хотим быть.
– Закупка фильмов для проката в России сейчас определяется личными вкусами и коммерческими интересами дистрибьюторов. Нужна ли здесь государственная политика?
– Нужна, и она существует. В этом смысле интересен опыт Франции, где государственная программа поддержки национального кино включает целый ряд мер – от ограничения процента американских фильмов в прокате до регулярного увеличения инвестиций в киноиндустрию и рекламно-просветительских акций по всему миру. Федеральный закон о государственной поддержке нашей кинематографии был принят еще в 1996 году. Начиная с 2000 года в него регулярно вносятся изменения и дополнения. Как видите, нельзя сказать, что правительство и парламент обходят кино своим вниманием. Во всем мире государство поддерживает некоммерческое кино, и мы не должны быть исключением. Стратегия подъема российского кино должна заключаться в оказании максимальной поддержки молодым. Есть также обкатанные в мире механизме, когда социально и художественно значимые кинопроекты существуют за счет обязательных отчислений части прибылей от коммерческих проектов. С другой стороны, за последние шесть лет без всякого государственного финансирования в стране построено или переоборудовано более 700 современных кинозалов-мультиплексов. Сборы от их эксплуатации выросли за это время почти в 40 раз, достигая ныне почти 300 млн долларов в год. Зритель, который приносит кинобизнесу такие деньги, будьте уверены, будет диктовать и качество кинопродукции. У отечественного кинематографа огромный потенциал, ему есть чем ответить Голливуду. Уверен, Россия снова займет достойное место среди кинодержав.
* * *
Сила настоящего искусства в том, что оно знает, где добро, а где зло. Если эти понятия смещаются, это уже не искусство, а в лучшем случае – ремесло.
Источник: ("Российская газета" (Москва).-10.12.2004.-№275.-с.10)
