19 декабря 2011
СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ выдвинула в президенты своего лидера Сергея Миронова. Зачем он идет на выборы, почему нет смысла сдавать мандаты, чем Twitter удобнее Facebook – бывший глава Совфеда рассказал “The New Times”.
– Десять лет вы возглавляли верхнюю палату парламента и позиционировали себя в качестве соратника и друга Владимира Путина. Теперь вы – конкуренты. И что, вы готовы открыто критиковать премьера?
– Конечно, готов. Я уверен в возможности второго тура и планирую сначала дело довести до него, а во втором туре уже побеждать. Теперь по поводу того, кем я там числился. Давайте вспомним 2004 год, когда я считал необходимым выставить самого себя техническим кандидатом… Тогда не было СПРАВЕДЛИВОЙ РОССИИ, а Владимир Путин не возглавлял “Единую Россию”. Это была моя идея, Путин об этом не просил, я понимал, что выборы могут не состояться. Я не скрывал, что во время избирательной кампании поддерживал Путина. Я голосовал за него, и когда мне напоминают про 0,75%… я мог получить 0%, меня это не волновало. На сегодняшний день я являюсь лидером партии, которая находится в оппозиции к “Единой России” и ее лидерам. Я считаю, что стране нужны перемены, что стране нужен свежий воздух.
– Вы говорите, что СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ – оппонент партии власти, но за несколько дней до 4 декабря телевидение показало вашу встречу с Путиным. Это было воспринято однозначно – чиновникам в регионах был послан сигнал: “хватит мочить СПРАВЕДЛИВУЮ РОССИЮ”.
– Подоплека этой встречи простая. Наша партия является членом Соц интерна уже три года. Два года назад по линии Социнтерна я летал через Чили в Антарктиду. Когда мы делали пересадку на мысе Горн, это южная точка архипелага Огненная земля, я в аэропорту на взлетно-посадочной полосе увидел наш Ил-76. Подошел, там были наши полярники, но оказалось, что борт белорусский и летчики – белорусы. Выяснилось, что у России, арктической державы, нет там практически своей авиации. Я обратился к полярникам: “Формулируйте свои запросы и требования”.
Недавно я Путину, как председателю правительства и председателю географического общества, отправил письмо о необходимости формирования нормальной полярной авиации. Он меня вызвал и сказал, что хочет, чтобы эта арктическая тема была. Не скрою, Путин меня пригласил впервые после того, как я оставил пост председателя Совета Федерации. Я, конечно, воспользовался этой встречей и рассказал Путину, что творят его подчиненные по партии. Мне было что сказать, но в камеру это не попало. Так что встреча не носила никакого ритуального характера, и если кому-то что-то померещилось, это на их совести.
– Почему же тогда Путин не заступился, когда вас убирали из Совета Федерации? Не говоря уже о том, что, как утверждают, именно Путин дал указание финансово поддержать избирательную кампанию вашей партии?
– Никакой финансовой поддержки не было. Практически кампанию провели в долг. Многие спонсоры, после того как я перестал быть председателем Совета Федерации, просто исчезли. Правда, появились новые, что характерно и позитивно на самом деле.
Важно, что решение уйти с поста спикера – мой осознанный выбор. Вот вы говорите – не защитил. Но Путину сообщали, что “Миронов уперся, специально обостряет ситуацию”, и он знал, что мне не нужно ничье заступничество. Я понимал, и спустя две недели после выборов любой аналитик со мной согласится: если бы я не оставил свой пост, партии бы не было в Государственной думе. Просто пролетели бы, и все. Я не смог бы вести кампанию так жестко, оппоненты бы упрекали: “Ты занимаешь государственный пост, все это понарошку”. Но я оставил пост, и степень оппозиционности, радикальность резко возросла. Потому что, когда я был постоянным членом Совета безопасности, многие вещи я не мог себе позволить говорить, это было бы неправильно и неэтично.
– То есть вы утверждаете, что Путин не оказывал никакого, в том числе финансового, влияния на кампанию СПРАВЕДЛИВОЙ РОССИИ.
– Абсолютно. Не было никакого влияния. Мы единственная партия, которая показала, где дополнительные 8 трлн рублей взять для бюджета. Программа нашей партии кончается главой “Где взять деньги”, а открывается разделом “Культура” – это тоже ноу-хау. У всех культура через запятую, на последнем месте.
– Составляющая вашего успеха, и немалая – голоса тех, кто ставил галочку в бюллетене по принципу “за любую партию, кроме “партии жуликов и воров”.
– У нас никаких сомнений нет, что такие люди есть среди тех, кто за нас проголосовал. Но сколько их из итоговых 13,24%? Этого никто не скажет. Я на съезде прямо сказал, что многие люди фактически дали нам аванс. Они поверили, что мы действительно та самая оппонирующая сила, и если бы выборы были на неделю позже, думаю, мы бы и коммунистов обогнали. Только мы до последнего дня демонстрировали прирост, в том числе за счет голосов тех, кто в последние годы не ходил на выборы, а тут пошел голосовать против “Единой России”.
– Теперь десятки тысяч этих избирателей выходят на улицы, заявляя, что их голоса украли. Что вы собираетесь делать? Сколько исков в суды подано?
– Мы заняли четкую позицию: не признали результаты выборов в Петербурге, в Астрахани. По Астраханской области, например, где не изгоняли наших наблюдателей с участков, мы получили приличные результаты. А по городу: на одном участке, где наблюдатель был, за нас 400 голосов, на соседнем, где не было, – 2 голоса. Мы понимаем, что наши голоса просто украли. В Петербурге та же ситуация. У нас есть подписанные протоколы избирательных комиссий, где нашей партии насчитали 500 голосов, и по этим же участкам после обработки протоколов в ТИКах нам оставили где 100, а где вообще всего 5 голосов. Просто тупо убирали наши голоса – и все. Будем добиваться пересчета через суды, у нас по всей стране подано около 300 жалоб, исков, заявлений на возбуждение уголовного дела.
Но мы подаем соответствующие обращения в суд лишь там, где есть доказательная база. Я президенту передал документы по Петербургу, Астрахани, Москве, сказал при этом: “Мы зафиксировали нарушения и в Тамбовской области, в Мордовии, Кабардино-Балкарии, Волгоградской области, но требуем пересмотра лишь по двум городам, где доказательная база есть”. Где нет, мы можем кричать сколько угодно. Интуитивно понимаем, что там крали, но здесь “не пойман – не вор”.
Я предложил президенту создать парламентскую комиссию по расследованию всех фактов нарушений и фальсификаций. Мы не забываем о наших избирателях и поэтому в день съезда, 10 декабря, когда шел митинг на Болотной площади, мы официально послали туда Геннадия Гудкова и Валерия Гартунга. А по личной инициативе туда поехали и Оксана Дмитриева, и Олег Нилов, и Илья Пономарев. Выйдут наши депутаты и на митинг 24 декабря, а в Петербурге мы подали заявку на 24 декабря – я планирую поехать туда и вместе с петербуржцами высказать свой протест против фальсификации.
– Но именно вы были противником идеи Геннадия Гудкова о том, что надо сложить депутатские мандаты. Не сделала этого и фракция в Заксобрании Петербурга. Почему?
– Во-первых, мало кто знает все нюансы закона. Предположим, 64 гордых депутата “Справедливой России” принимают решение в знак протеста сложить свои мандаты. Но за нами в списке еще 560 кандидатов, и среди них могут найтись те, кого просто купит “Единая Россия”. Не 64 человека, но хотя бы 10-15. И на следующие 5 лет мы получим интересную Государственную думу, где вновь будут 338 депутатов “Единой России” и маленькая фракция “Справедливой России” из лояльных партии власти людей. Кому это надо? Во-вторых, 8 млн 600 тыс. голосов было отдано за нашу партию. Эти люди хотели, чтобы мы представляли их интересы, а мы скажем: “Ребята, извините, мы тут просто возмущаемся”. Это нерационально.
Я, кстати, сказал Геннадию Гудкову, что когда на митинге толпа кричит “сдай мандат”, а он отвечает “да, мы сдадим”, – это неправильно. Я два дня назад был в эфире на радио, весь день до моего прихода ставился на голосование вопрос: “Оппозиционные партии должны сдать мандаты или нет?” Большинство голосовало за то, чтобы сдать. Я пришел, рассказал все, и в следующем голосовании уже 72% слушателей сказали, что не надо сдавать. Людям нужно объяснять свою позицию, понятно, что на митинге толпа хочет справедливости, но люди разве знают обо всех этих тонкостях, люди понимают, какие будут последствия? Категорически нельзя на 5 лет сдать Государственную думу тем, против кого мы боролись.
– Год назад вы говорили, что кандидатом СПРАВЕДЛИВОЙ РОССИИ на президентских выборах будет Оксана Дмитриева. И многие эксперты полагали, что она стала бы компромиссной для оппозиции фигурой. Почему вы все-таки выставили свою кандидатуру?
– На том этапе я считал, что партия в принципе должна участвовать в президентской кампании. В качестве участника действительно одной из самых достойных кандидатур была Оксана Дмитриева. А теперь мы идем побеждать. Я единственный не только в партии, но и среди других кандидатов, включая Жириновского и Зюганова, обладаю опытом работы в Совете безопасности, в высших эшелонах власти. Я знаю, как функционирует наше государство. Да, Оксана Дмитриева популярна, но исходя уже из логики реальной борьбы и ответственности, что же я буду женщину выставлять: “Давай, Оксана, поучаствуй, а я в сторонке постою”. Я понимал, что драка будет серьезная, поэтому пошел сам.
– У вас появился еще один конкурент, Михаил Прохоров. Он, кстати, заявил, что первое его политическое решение в случае победы – освобождение Михаила Ходорковского.
– Я не думаю, что надо идти в президенты, чтобы освобождать Ходорковского. Ходорковский свое получил – это моя точка зрения. Я абсолютно убежден, что он был виновен, по крайней мере, по первому приговору. Но я считаю, что он долго сидит и уже высидел УДО и делать из него страдальца не надо. Точно так же сейчас Алексея Навального на 15 суток осудили – совершенно бессмысленная ситуация, зря это делают.
Я, кстати, всегда выступал против разгона оппозиционных митингов. И хотя я абсолютно не согласен ни с Каспаровым, ни с Немцовым, но считаю, у них партия должна быть зарегистрирована. Только избиратели могут оценивать: быть их партии или нет. Что касается Прохорова – это будет его очередной тренировочный залет. У нас на Руси Бог троицу любит, видимо, в третий раз он будет более успешным, а пока это лишь участие. Наконец, выдвигается же еще и губернатор Иркутской области Дмитрий Мезенцев. Меня это порадовало. Даже вы начали разговор с того, что Миронов где-то договорился, будет выполнять техническую функцию. Мезенцев – вот технический кандидат. Его появление – свидетельство того, что меня воспринимают всерьез.
– Если идете побеждать, готовы сказать сейчас избирателям, кто будет вашим премьером, министром финансов, кто возглавит силовые ведомства?
– Я в январе представлю мое видение коалиционного правительства, в которое войдут представители всех партий. В правительстве Владимира Путина за редким исключением большинство министров не имеют базового профессионального образования в той сфере, которой управляют. Уже сейчас могу сказать, что в случае моей победы премьером я бы предложил Оксану Дмитриеву. У меня есть кандидатура и на пост министра обороны, и на пост министра иностранных дел, но сейчас я бы не стал об этом говорить.
– Ваши предложения по реформе выборного законодательства: вернете графу “против всех”, одномандатников, снизите проходной барьер?
– Я уже сказал, что главный блок программы – политические перемены. Первое – изменение закона о партиях. Уведомительный порядок, и партия имеет право заявить, что она партия, если в ней есть 10 тыс. членов. Любая партия без всякого сбора подписей имеет право принимать участие в выборах любого уровня. Проходной барьер должен быть 3%. Полное изменение порядка формирования комиссий по партийному принципу, если сейчас 7 партий, значит, все 7 партий делегируют своих представителей во все комиссии. То, что Владимир Путин сказал об оснащении веб-камерами избирательных участков, – это программное предложение нашей партии. Как и выборность губернаторов, обязательная выборность мэров, принятие закона о парламентском контроле, изменение порядка формирования Государственной думы. 4 декабря 3 млн.
260 тыс. граждан проявили гражданскую сознательность, проголосовали за “Яблоко”, “Патриотов России” и “Правое дело”. Они не получили своего представителя в Госдуме, это говорит о том, что нынешний порядок: а) несправедлив, б) не дает полного представительства. Нужно вводить многомандатные мажоритарные округа, 83 субъекта Российской Федерации, 83 многомандатных округа, там, где численность населения меньше 400 тыс., – 2 депутата, там, где больше, от каждых 400 тыс. – по одному депутату.
Таким образом, от Москвы примерно 20 депутатов должны избираться. Каждая партия может выдвинуть по 20 своих кандидатов, получится 140 человек. Они случайной жеребьевкой распределяются в бюллетене с указанием, кто от какой партии выдвинут, и первые 20 победителей проходят в Государственную думу. У меня уже рабочая группа сидит, разрабатываем этот закон.
– В Совет Федерации, который вы возглавляли, сейчас отправляются на политическую пенсию – за депутатской неприкосновенностью. Как реформировать этот институт?
– Депутатскую неприкосновенность – в обеих палатах – надо в обязательном порядке отменять. Членов Совета Федерации нужно избирать. Ну и, собственно, этим все сказано. Сейчас стать членом Совета Федерации можно через выборы региональные либо муниципальные. Это становится некой формальностью, и когда я слышу, что бывший губернатор Ростовской области Чуб три недели назад стал депутатом поселкового совета деревни Варзуга Мурманской области, я понимаю, что это просто издевательство. Понятно, он хочет попасть в Совет Федерации, но это говорит о том, что нынешняя система неадекватна.
– Экономическая программа: вы – сторонник введения прогрессивной шкалы налогов?
– Это ключевое положение программы. Я считаю, что несправедливо, что 13% платят и те, кто получает первую тысячу рублей, и те, кто получает первый миллион рублей.
– А что касается ЕСН? После того как его подняли до 34%, бизнес снова стал уходить в тень.
– Наша фракция голосовала против повышения ЕСН. Мы считаем, что необходимо делать ЕСН даже не 26%, а 20%. Мы считаем, что НДС нужно снижать до 10%, мы считаем, что малый и средний бизнес нужно вообще освобождать на первые пять лет от любых налогов.
– Вот прошла инаугурация, где будет ваш офис? Ведь многие считают, что Кремль должен стать музеем.
– Здесь не соглашусь. У нас есть ощущение, что есть Кремль, есть Москва. Пускай президент находится в Кремле, это уже даже имя нарицательное. “Кремль принял решение”, “Кремль не отдает” или “Кремль наложил вето” – все понимают, о чем идет речь.
– Ленина из Мавзолея не пора ли вынести?
– Не трогать, пока живо поколение людей, для которых это святое. У нас много других проблем. Наши даже не дети, а внуки решат этот вопрос. Рано или поздно надо предавать земле по нашим христианским обычаям, но не надо торопиться. Лежит он там сейчас, ну и пускай пока лежит.
– Мигалки кому оставите?
– Уже несколько лет наша партия предлагает оставить мигалки только в кортежах премьера и президента, все.
– Вы же еще за патриарха ратовали.
– Можно рассмотреть. Но мне кажется, патриарх напрямую общается, его и так пропустят.
– Уходит президент, который ввел моду на интернет – все чиновники завели аккаунты в социальных сетях. Ваш конкурент, Владимир Путин, интернет не жалует. А вы?
– Я не играю в теннис, не катаюсь на горных лыжах, не играю в бадминтон. 8 лет работает мой персональный сайт, почта, которую читаю только лично. В “Одноклассниках” я года четыре, ВКонтакте и Живом журнале – года три, в Twitter – два с половиной. Единственное, в Facebook я не сам – помощник берет со всех моих ресурсов и дублирует там новости. Интернет в сегодняшней политике как зеркало. Каждый политик обязан туда смотреть, нравится тебе это или не нравится. Нужно вступать в диалог, хотя, конечно, есть тролли, я на них не реагирую. Очень много троллей из “Молодой гвардии”, неадекватные люди. Времени на все, конечно, не хватает, но это нужно. У меня вот неделю назад сломался iPhone, сегодня пришел из починки, я залез в Twitter, а там столько накопилось – надо разгребать. Twitter я чаще всего пользуюсь в поездках. Прилетел в Хабаровск, +8 часов времени, -20 температура, отправил сообщение, а хабаровчане тут же: “Добро пожаловать” – хорошая штука.
Источник: "The New Times".
