Победитель находит ответы

1 августа 2005

Сегодня, когда Сергей Миронов, респектабельный, в строгом костюме, всегда очень сосредоточенный, идет по длинному коридору Совета Федерации к своему кабинету, этого уверенного, решительного мужчину с быстрым, вни­мательным взглядом уже почти невозможно представить в высоких болотных сапогах, с гитарой у ночного костра. Между тем, именно так и было: днем – работа «в поле», геологическая разведка, азарт исследователя и первопро­ходца, вечером – общий сбор у костра, любимые песни и долгие разговоры о том, какой должна быть страна. В шестидесятых – семидесятых физики и геологи были ге­роями времени, на них надеялась страна – на советский атом и наши бездонные недра. А в 90-х богатства, которые давали наши недра, оказались в руках, вернее, в карманах новых хозяев.

Поэтому, когда третий человек в государстве говорит, что природные ресурсы должны работать на модерниза­цию страны, повышение уровня жизни людей, это не про­сто политический лозунг, это убеждения профессионала, за которыми годы труда на благо Родины. Политические позиции Миронова выверены не только его собственным опытом, но и знанием жизни страны, что называется, от Москвы до самых окраин.

– Сергей Михайлович, когда вы стали председателем Совета Федера­ции, для многих россиян вы были новым, незнакомым лицом, одним из «путинского призыва». А вот петербуржцы уже хорошо знали вас по ва­шей деятельности в Законодательном собрании города. Как вы пришли в политику: это было случайностью или вас давно привлекало полити­ческое поприще?

– По образованию я инженер-геофизик, окончил горный институт, очень любил свою профессию и менять ее не хотел. У меня за спиной восемнадцать полевых сезонов. С геологическими партиями я прошагал полстраны. Я не мыслил геологию без полевых сезонов, настоящего по­иска. Зимой изучаешь добытое «в поле», обрабатываешь данные своих изысканий, намечаешь, куда идти дальше. Потом по твоим замерам и ре­зультатам бурят скважины, находят полезные ископаемые. Удовлетворе­ние от такой работы огромное.

Но все рухнуло в начале 90-х. В 1991 году у меня как раз закончился пятилетний контракт в Монголии. Вернулся домой, но работы для геофизиков-полевиков уже не было: государство прекратило финансирование. Я взялся за учебу. Получил хорошее экономическое образование. Допол­нительно сдал экзамен на право работать в сфере ценных бумаг. Помню, мне выдали аттестат за номером 215 – столько тогда было специалистов по ценным бумагам на весь пятимиллионный Петербург. Сразу посыпа­лись предложения о работе, я выбрал строительную компанию, где на практике занялся первой эмиссией акций. И увидел все юридические не­стыковки, всю правовую несуразицу, запутанность закона, регулировав­шего тогда эту сферу. Закон был написан для удобства чиновников, а не участников рынка.

В 1993 году, после разгона Советов, были объявлены выборы в Зако­нодательное собрание Петербурга. И тут мои коллеги мне говорят: мол, ты все ругаешься, что законы не те, так давай, иди в депутаты, мы тебя поддержим. Баллотировался я по округу, в котором живу. За семь с по­ловиной лет своего депутатства был первым заместителем, а полтора го­да – исполняющим обязанности председателя. То есть получил серьезный опыт работы в законодательном органе. И, кстати, продолжал учить­ся: окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета. Считаю, что законодатели обязаны владеть основами права, быть юриди­чески грамотными.

– Журналистам в свое время очень полюбился термин «питерская команда». Действительно, в федеральных органах власти работает очень много ваших земляков. Вашу карьеру часто пытаются объяс­нить дружбой с президентом. Вас выдвигал Путин?

– С моей точки зрения, «питерская команда» – это миф, ставший жур­налистским штампом. При чем тут прописка? Если человек соответствует должности, умеет решать задачи, мне лично все равно, из какого он горо­да – из Москвы или Владивостока. Главное, чтобы в правительстве, на фе­деральном уровне работали высококлассные, компетентные профессиона­лы. И такие кадры у нас есть не только в столице, но и в регионах.

Что касается моей давней дружбы с президентом Путиным – это еще одна, скажем так, журналистская версия. Владимира Владимировича я знаю еще с 94-го года, когда он был первым вице-мэром Петербурга и курировал связи с Законодательным собранием. Меня тогда поразили его потрясающая работоспособность и стиль работы. Мы встречались в деловой обстановке, я никогда не был с ним на «ты». В момент выдви­жения моей кандидатуры на пост председателя верхней палаты мнение президента, конечно, было важно, однако своим избранием я, скорее, обязан доверию коллег-сенаторов.

Считал и считаю, что депутаты и чиновники должны работать честно и порядочно. А критерий простой: когда встречаешься с людьми, с друзь­ями, надо, чтобы не было стыдно смотреть в глаза.

Кстати, если уж речь зашла о критериях. Российская партия Жизни, председателем которой я являюсь, подготовила и добивается принятия закона со сложным названием «О приоритетности социальных индика­тивных показателей при разработке среднесрочных и долгосрочных государственных социально-экономических программ». Суть его достаточ­но проста: нам необходимо очень четко намечать социальные цели госу­дарственных программ – например, чтобы минимальная заработная пла­та была в 1,8 раза выше прожиточного минимума или чтобы количество учащихся на тысячу человек было не меньше установленного уровня, и по выполнению этих показателей судить о работе чиновников.

– Неоднократно приходилось слышать предположения, что партию вы создали под выборы.

– Неверные предположения. Мы рассчитываем стать одной из круп­нейших российских парламентских партий, и уже сейчас активно завое­вываем места в законодательных собраниях регионов.

– То есть в органы власти вы пришли ради законотворчества, для улучшения законов, но в итоге стали еще и партийным лидером. Что повлияло на ваше решение позиционироваться в политике?

– Ответ очень простой: сама жизнь. В прошлом году вышла в свет моя книга «Сергей Миронов.10 лет в политике». Собранные в ней до­кументы – наиболее точные свидетельства той работы, которую дове­лось проделать с момента моего прихода в Заксобрание Петербурга. По этим документам хорошо видно, как еще в питерские годы форми­ровалась моя позиция, как практически сразу очертился круг проблем, которые я и сегодня считаю самыми злободневными. Их отражали мои первые депутатские запросы: по адресной социальной помощи, охране здоровья граждан, защите их прав, экологической ситуации, поддерж­ке образования и культуры. Все эти идеи отразила программа Россий­ской партии Жизни.

Я считаю себя профессиональным законодателем и к тому же опыт­ным спикером. Думаю, за десять с лишним лет в политике я получил на это право. Я организую работу палаты во время заседаний и считаю, что у меня это получается. Провести заседание, скажу вам, это не так просто: и зарегулировать все нельзя и пустить на самотек тоже.

А в политический процесс я вошел, когда возглавил Российскую пар­тию Жизни. Это мой проект, моя идеология, партия XXI века. Потому что все остальные партии базируются на принципах классовой борьбы, а это идеологические схемы века ушедшего. Сегодня нам необходимо отве­тить на вызовы новой эпохи, связанные с процессами глобализации, формирования новых мировых центров силы, новых моделей в мировой экономике и, прежде всего, перехода к экономике, основанной на знани­ях. Стоят жизненно важные для нашей страны вопросы о путях и ресур­сах ее модернизации. Нам необходимо совершить прорыв, перейти на путь к обществу знаний. Задворки мира – не место для страны с такой историей, культурой и возможностями, как Россия. Поэтому Российская партия Жизни очень много внимания уделяет поддержке науки и образо­вания, активно участвует в деятельности национального комитета «Ин­теллектуальные ресурсы России» и всемирного форума «Интеллектуаль­ная Россия», открывшегося в этом году в Дубне.

Мне пришлось получить пять высших образований, я на собственном опыте мог убедиться, какие перспективы открывают человеку знания. При­езжая в регионы, я стараюсь побывать в вузах, встретиться с научной об­щественностью. Думая о будущем страны, мы должны четко осознавать, что сегодня в мире интеллект – главный капитал, который многократно умножает национальное богатство. Ну и если обратиться к названию ваше­го журнала, добавлю, что интеллект – очень даже не лишнее мужское ка­чество. Мужчина должен понимать, что это его стартовый капитал.

– За годы реформ мы привыкли, что для решения многих важнейших социальных проблем и проблем развития нам всегда не хватает финан­совых ресурсов. Но если говорить о самом главном, чего сегодня не хва­тает нашему обществу, то это, скорее, идеи, которая показывала бы це­ли и смысл развития.

– Безусловно, обретение национальной идеи имеет для страны судь­боносное значение. В отличие от Запада, мира денег, пользы, выгоды, мира, где царствует культ успеха любой ценой, в России всегда было стремление к осмысленной жизни, жизни ради высокой цели, наполнен­ной гуманистическим содержанием. Я вижу три главные составляющие современной национальной идеи. Первой и высшей духовной ценностью является ценность человеческой жизни. Право человека на жизнь, бла­госостояние и безопасность должно стать приоритетом государственной политики. Еще раз подчеркну: речь идет о достойной жизни для каждо­го! Вторая составляющая национальной идеи заключается в следую­щем: должны быть созданы все необходимые условия для реализации идеи свободы личности как основы жизни и деятельности человека и для укоренения принципов демократии как формы политической влас­ти свободных и равноправных личностей. И, наконец, неотъемлемая часть национальной идеи – социальная справедливость. Эта идея в на­ших генах, это ориентир, с которым мы сверяем наши представления о социальном добре и зле. Россия никогда не сможет спокойно принять такую модель, где принципиально не уважается, демонстративно попи­рается идея справедливости.

Считаю, что сегодня национальная идея – это образ достойного буду­щего России. Образ, который может вдохновить и объединить все рос­сийское общество. В нем должны найти отражение вечные и непреходя­щие ценности самобытной российской цивилизации, наш богатейший социально-культурный опыт и мировые достижения новейшего времени.

– Идея социальной справедливости на разных исторических этапах понималась по-разному. Какой вы видите ее сегодня, что ее обеспечит?

– Прежде всего, это доступ всех граждан к общественным богат­ствам – достижениям науки, культуры, возможностям образования, со­циальным благам, равные политические права, которые обеспечивают демократические институты. А главный институт нашего общества, спо­собный обеспечить достижение высокого качества жизни, свободы и справедливости, – Государство Российское! Только с сильным государ­ством граждане России могут связывать свои надежды на достойное бу­дущее. Скажу больше: сохранение и всемерная защита российской госу­дарственности – дело всех и каждого.

– Вы несколько раз довольно круто меняли свою жизнь, овладевали новыми профессиями, причем на тот момент очень востребованными об­ществом. В геологию вы пришли совсем молодым человеком, в полити­ку – зрелым мужем. Как менялся характер, подходы к жизни?

– В геологии я был практиком, но, конечно, и романтиком своей про­фессии. И одновременно это была колоссальная школа жизни. В экспе­диции часто работает маленький коллектив, люди сутками находятся ря­дом друг с другом по полгода, а то и дольше, мучаются, радуются – все на виду. Фальшь невозможна. Если ты не вписываешься в коллектив, он тебя отторгает.

Может быть, геология помогла или армейская служба закалила, мо­жет, такой характер достался от отца, от деда – умею мобилизоваться, в любой момент готов к неожиданностям. Я переживал падения, и карь­ерные тоже. Вниз летишь, а глаза ищут, за что зацепиться, когда снова в гору пойдешь. И это спасает, это правильный настрой. Когда я во вто­рой раз шел на выборы в депутаты Заксобрания, моя дочь спросила: «Папа, тебе не страшно? А вдруг не изберут? Ведь ты уже привык к ра­боте там, к помощникам, к своему кабинету?» Но, во-первых, я всегда настраиваюсь на победу, а во-вторых, умею испить чашу поражения и быстро поставить точку, закрыть тему. Я упрям в достижении постав­ленной цели. Но у меня есть принцип – не идти по головам.

В политике я отношу себя к прагматикам. Считаю, что надо решать кон­кретные задачи, которые выдвигает жизнь, опираясь на здравый смысл и находя разумные компромиссы. Точнее всего это, пожалуй, формулиру­ет старая мудрость: проигравший ищет вопрос в каждом ответе, победи­тель ищет ответ в каждом вопросе. И так во всех сферах жизни.

– Говорят, в политике не бывает друзей, в ней есть только интересы. А у политиков?

– Для мужчины понятие «друг» святое. У меня есть друг детства, друг со школы, с армии. Со времен геологии остались хорошие друзья, с которыми мы у костра сидели. В поездках по регионам часто встречаюсь со своими коллегами, однокашниками. Занимаясь политикой, новых друзей, к сожалению, не приобрел. Но приобрел хороших, надежных товарищей, что тоже высоко ценю.

– А вы встречаетесь с коллегами-политиками в неформальной обста­новке?

– В основном, в политических дебатах. Но если без шуток, рабочий день у меня очень напряженный. Я не любитель шикарных ужинов, тер­петь не могу пустых презентаций, мне жаль времени даже на официаль­ные обеды. Начало рабочего дня в 8.00 – для меня жизненная привычка. У меня хорошая работоспособность, граничащая не то чтобы с фанатиз­мом, но шестнадцатичасовой рабочий день выдерживаю нормально. Ра­ботая в Заксобрании Питера, я учился на юрфаке и окончил его с отличи­ем, а параллельно два года учился в Академии госслужбы при Президенте РФ. Я выработал в себе военную дисциплину, умение ценить время свое и чужое. У меня часто просят полчаса для разговора, но я знаю, что и пя­ти минут достаточно, если сразу изложить суть. Думаю, эти качества по­могают справляться с нагрузками.

С земляками посидеть и поговорить удается нечасто. Если выдается свободное время, стараюсь бывать в театрах, музеях. По-прежнему люб­лю бардовскую песню, сам когда-то у костра пел. Партия Жизни ежегод­но проводит свой небольшой бардовский фестиваль «Наших песен уди­вительная жизнь», который очень любят москвичи. А лучший отдых для меня – порыться в книгах или почитать.

– Вы служили в Воздушно-десантных войсках, а это своего рода элита армии, она всегда вызывала особое уважение. Но отношение общества к службе в армии изменилось не в лучшую сторону, ее дисциплинирую­щее влияние на юношеский характер практически забыто. Изменит ли ситуацию переход к профессиональной армии?

– Не думаю, что переход армии на контрактную основу решит все проб­лемы. И вряд ли это было бы полезно для общества. Ведь кроме дисцип­лины армия воспитывает многие качества, которые и определяют муж­ской характер. Я в армию пошел из техникума добровольно, не оттягивая призыв. Безусловно, мне повезло, что попал в десантные войска. Туда от­бирали самых крепких ребят как физически, так и нравственно. ВДВ были и остаются братством сильных и смелых людей, героизм и профессиона­лизм наших десантников, проявленные в «горячих точках», вошли в ле­генды. Те, кто вместе служил, и на «гражданке» остаются преданными в дружбе и взаимопомощи. За шесть месяцев в ВДВ из меня сделали от­личника боевой и физической подготовки, я получил звание сержанта и потом полтора года учил других солдат. Потом, когда в геологических экспедициях приходилось делать многокилометровые «броски», армей­ская подготовка очень пригодилась.

Мой личный армейский опыт убедил меня в том, что курс молодого бойца необходимо пройти всему мужскому населению страны. Мужчи­на должен быть готов с оружием в руках защищать свою Родину. Если мы полностью перейдем на контрактную основу, у нас не будет такого мощного мобилизационного ресурса. С другой стороны, я убежден, что России нужны и профессиональные части, укомплектованные на конт­рактной основе, а форму и сроки всеобщей воинской повинности мож­но обсуждать.

Армия – не только мужская закалка, но еще и школа патриотизма. Мы много говорим о необходимости воспитания патриотизма у младшего по­коления. Но ведь патриотические чувства нигде так не впитываются в со­знание, как в армии. Когда ты с оружием в руках принимаешь присягу, то по-настоящему проникаешься этим святым чувством защитника Отечест­ва. Я никогда не смогу забыть тот момент, и думаю, все настоящие муж­чины, которые носили и носят погоны, меня хорошо понимают.

И действительно, это ведь одна из главных наших функций, одно из главных требований, которые предъявляет к мужчине природа, – его спо­собность быть защитником, надежным, стойким, крепким и преданным, защищать Родину и саму Жизнь. Надо соответствовать.

Источник: ("Мужской характер" (г.Пятигорск).-№8, 2005.-с.6-9)