4 июля 2011
Пересев из кресла спикера Совета Федерации в кресло депутата нижней палаты парламента, лидер “Справедливой России” Сергей МИРОНОВ не утратил присущей ему бодрости. В эксклюзивном интервью “Профилю” он вновь дал весьма нелицеприятную оценку “Единой России” и заявил, что к осени политическая ситуация в стране изменится до неузнаваемости. Лидер справедливороссов даже не исключает, что в 2012 году страну возглавит не Путин и не Медведев, а кто-то третий.
– Дмитрий Медведев недавно исключил сценарий, при котором они оба – и он, и премьер Путин – примут участие в президентских выборах. Тем не менее многие уверены, что именно такой плебисцит как раз нужен. Вы как считаете?
– Президент прав. Я неоднократно говорил, что не допускаю возможности, что они могут баллотироваться одновременно. Во-первых, как человек, искушенный в избирательных кампаниях, я понимаю, что в этом случае победит третий. Они растащат свой общий электорат – именно общий, поскольку они члены одной команды и глубинных противоречий между ними нет. И это может привести к очень непредсказуемым последствиям для страны. Это недопустимо, и я рад, что президент это понимает. Кто будет президентом, в конечном итоге решит народ. А кто из них будет выдвигаться кандидатом, они договорятся сами, если уже не договорились.
– Вы не исключаете, что они уже договорились и теперь морочат нам голову?
– Мне кажется, что договорились. Я, конечно, точно не знаю, но мне кажется, что они договорились еще в конце прошлого года. То, что они до последнего стараются оттянуть оглашение своего решения, вполне понятно. Никто из них не хочет превращаться в “хромую утку” и испытывать политический и административный дискомфорт от того, что все качнутся к другому кандидату.
– Есть ли у вашей партии какие-то предпочтения на этот счет?
– У нас нет предпочтений. По поводу президентской кампании мы примем решение осенью. Мы взвесим все обстоятельства, начиная от социально-экономической ситуации на тот момент и заканчивая тем, что, может быть, к тому моменту станет известно, кто из них двоих станет баллотироваться в президенты.
– Очевидно, что при выборе этой фигуры будет иметь значение позиция формирующегося Народного фронта. Вы раньше говорили, что ваша партия не поддержит кандидата, которого выдвинет “Единая Россия”. А кандидата, которого выдвинет Народный фронт, вы поддержите?
– Это, наверное, из серии “хрен редьки не слаще”, это одно и то же. Очевидно, что того, кого выдвинет Народный фронт, выдвинет и “Единая Россия”. Есть же юридическая тонкость: если кандидата выдвинет фронт, а партия не выдвинет, ему придется собирать подписи. А если выдвинет парламентская партия, собирать не надо. Значит, скорее всего, кандидата станет выдвигать “Единая Россия”. Так что я свою формулировку не меняю: мы не поддержим кандидата “Единой России”. Это точно.
– Даже если это будет Путин или Медведев?
– В том-то и дело: любой из них.
– Это означает, что у партии будет свой кандидат?
– Дмитрий Медведев недавно исключил сценарий, при котором они оба – и он, и премьер Путин – примут участие в президентских выборах. Тем не менее многие уверены, что именно такой плебисцит как раз нужен. Вы как считаете?
– Президент прав. Я неоднократно говорил, что не допускаю возможности, что они могут баллотироваться одновременно. Во-первых, как человек, искушенный в избирательных кампаниях, я понимаю, что в этом случае победит третий. Они растащат свой общий электорат – именно общий, поскольку они члены одной команды и глубинных противоречий между ними нет. И это может привести к очень непредсказуемым последствиям для страны. Это недопустимо, и я рад, что президент это понимает. Кто будет президентом, в конечном итоге решит народ. А кто из них будет выдвигаться кандидатом, они договорятся сами, если уже не договорились.
– Вы не исключаете, что они уже договорились и теперь морочат нам голову?
– Мне кажется, что договорились. Я, конечно, точно не знаю, но мне кажется, что они договорились еще в конце прошлого года. То, что они до последнего стараются оттянуть оглашение своего решения, вполне понятно. Никто из них не хочет превращаться в “хромую утку” и испытывать политический и административный дискомфорт от того, что все качнутся к другому кандидату.
– Есть ли у вашей партии какие-то предпочтения на этот счет?
– У нас нет предпочтений. По поводу президентской кампании мы примем решение осенью. Мы взвесим все обстоятельства, начиная от социально-экономической ситуации на тот момент и заканчивая тем, что, может быть, к тому моменту станет известно, кто из них двоих станет баллотироваться в президенты.
– Очевидно, что при выборе этой фигуры будет иметь значение позиция формирующегося Народного фронта. Вы раньше говорили, что ваша партия не поддержит кандидата, которого выдвинет “Единая Россия”. А кандидата, которого выдвинет Народный фронт, вы поддержите?
– Это, наверное, из серии “хрен редьки не слаще”, это одно и то же. Очевидно, что того, кого выдвинет Народный фронт, выдвинет и “Единая Россия”. Есть же юридическая тонкость: если кандидата выдвинет фронт, а партия не выдвинет, ему придется собирать подписи. А если выдвинет парламентская партия, собирать не надо. Значит, скорее всего, кандидата станет выдвигать “Единая Россия”. Так что я свою формулировку не меняю: мы не поддержим кандидата “Единой России”. Это точно.
– Даже если это будет Путин или Медведев?
– В том-то и дело: любой из них.
– Это означает, что у партии будет свой кандидат?
– Это означает лишь то, что я сказал: мы будем определяться осенью.Вполне возможно, что наша партия выдвинет своего кандидата, могут быть и другие варианты. Но, так как мы не обладаем всей полнотой информации, думаю, надо решать проблемы по мере их поступления. Ведь уже сейчас обсуждается идея, что кандидатом Путина и Медведева станет кто-то третий. Вдруг, например, этот третий станет кандидатом, которого официально не будет выдвигать “Единая Россия”?
– Миронов, например…
– Миронов с точки зрения “Единой России” – это слишком радикальный сценарий (смеется). Но если говорить серьезно, может сложиться такая ситуация, когда от Путина и Медведева будет выдвинут кандидат Икс, его официально “Единая Россия” не поддержит, Народный фронт, наоборот, поддержит. Будет такая куча мала, но зато все демократично: ему придется собрать подписи и именно это станет “фишкой” его избирательной кампании. И фигура кандидата еще какая-нибудь интересная. А-ля Навальный… Но дождемся осени.
– А что будет осенью?
– Я убежден, что осенью будет другая ситуация в нашей стране. Будет она хуже или лучше, я не знаю, но то, что она будет другая, чем сейчас, я в этом не сомневаюсь.
– Миронов, например…
– Миронов с точки зрения “Единой России” – это слишком радикальный сценарий (смеется). Но если говорить серьезно, может сложиться такая ситуация, когда от Путина и Медведева будет выдвинут кандидат Икс, его официально “Единая Россия” не поддержит, Народный фронт, наоборот, поддержит. Будет такая куча мала, но зато все демократично: ему придется собрать подписи и именно это станет “фишкой” его избирательной кампании. И фигура кандидата еще какая-нибудь интересная. А-ля Навальный… Но дождемся осени.
– А что будет осенью?
– Я убежден, что осенью будет другая ситуация в нашей стране. Будет она хуже или лучше, я не знаю, но то, что она будет другая, чем сейчас, я в этом не сомневаюсь.
– Некоторое время назад вас видели на акции “Антиселигер”, имевшей ярко выраженный оппозиционный характер. Как вы себя ощущали среди непримиримых оппозиционеров, среди которых вас раньше не замечали?
– Там была довольно разношерстная публика. Но я туда приехал с единственной целью – поддержать защитников Химкинского леса. Я не разделяю взгляды Немцова и Каспарова, они мне вообще не нравятся. Но мне не нравится и то, что не регистрируют их партии, не дают им выступать – на Триумфальной площади или еще где-то. И тем самым делают из них эдаких интеллектуальных мучеников, а мне кажется, что там с интеллектом – в плане того, куда идти дальше, как действовать, – большие проблемы. То, что “Путина с Медведевым – долой!”, – это понятно. А дальше-то что? Поэтому я считаю, что им надо дать возможность высказываться: народ послушает-послушает и сам разберется. Думаю, большого желания голосовать за них не будет. А когда из них делают мучеников… Я считаю, что надо зарегистрировать их партии, и пусть они доказывают свою дееспособность на выборах.
– Если вы имеете в виду партию “ПАРНАС”, которой было отказано в регистрации, то Минюст настаивает, что ей было отказано не по политическим мотивам, а на законных основаниях. Или вы считаете, что в Минюсте лукавят?
– Нет, просто закон у нас довольно суров. Мне кажется, “двери” должны быть пошире, чтобы не было оснований с ходу отметать те или иные инициативы гражданского общества. Пусть они покажут себя на выборах: выборы – это главный критерий жизнеспособности партии. Если они наберут 0,1%, их судьба незавидна, а если народ дружно пойдет за них голосовать, значит, за ними стоит значительная часть нашего населения и не учитывать ее интересы просто недопустимо. Зачем же ставить бюрократические препоны, пройти через которые может только одна партия – мы знаем, как она называется?
– Не жалеете, что, будучи спикером Совета Федерации, долгие годы, как член парламента, голосовали за законы, которые и создавали все эти препоны?
– Я никогда не поддерживал ужесточение избирательного законодательства – это легко проверить. Единственное, за что я голосовал, так это за переход на стопроцентную пропорциональную систему. Это нужно, полагал я, для развития полноценной партийной структуры. По “ужесточениям” я голосовал либо против, либо вообще не голосовал.
– Там была довольно разношерстная публика. Но я туда приехал с единственной целью – поддержать защитников Химкинского леса. Я не разделяю взгляды Немцова и Каспарова, они мне вообще не нравятся. Но мне не нравится и то, что не регистрируют их партии, не дают им выступать – на Триумфальной площади или еще где-то. И тем самым делают из них эдаких интеллектуальных мучеников, а мне кажется, что там с интеллектом – в плане того, куда идти дальше, как действовать, – большие проблемы. То, что “Путина с Медведевым – долой!”, – это понятно. А дальше-то что? Поэтому я считаю, что им надо дать возможность высказываться: народ послушает-послушает и сам разберется. Думаю, большого желания голосовать за них не будет. А когда из них делают мучеников… Я считаю, что надо зарегистрировать их партии, и пусть они доказывают свою дееспособность на выборах.
– Если вы имеете в виду партию “ПАРНАС”, которой было отказано в регистрации, то Минюст настаивает, что ей было отказано не по политическим мотивам, а на законных основаниях. Или вы считаете, что в Минюсте лукавят?
– Нет, просто закон у нас довольно суров. Мне кажется, “двери” должны быть пошире, чтобы не было оснований с ходу отметать те или иные инициативы гражданского общества. Пусть они покажут себя на выборах: выборы – это главный критерий жизнеспособности партии. Если они наберут 0,1%, их судьба незавидна, а если народ дружно пойдет за них голосовать, значит, за ними стоит значительная часть нашего населения и не учитывать ее интересы просто недопустимо. Зачем же ставить бюрократические препоны, пройти через которые может только одна партия – мы знаем, как она называется?
– Не жалеете, что, будучи спикером Совета Федерации, долгие годы, как член парламента, голосовали за законы, которые и создавали все эти препоны?
– Я никогда не поддерживал ужесточение избирательного законодательства – это легко проверить. Единственное, за что я голосовал, так это за переход на стопроцентную пропорциональную систему. Это нужно, полагал я, для развития полноценной партийной структуры. По “ужесточениям” я голосовал либо против, либо вообще не голосовал.
– Но вы же имели возможность высказывать свою позицию и в Совете Федерации, и в узком кругу руководителей государства. Вы же были членом Совета безопасности, и наверняка там это обсуждалось?
– Руководство страны знало и знает, что у меня была по этому и многим другим вопросам особая позиция. Я свою точку зрения высказывал и иногда оставался не просто в меньшинстве, но в одиночестве. Но я должен сказать, что Совет безопасности – это коллегиальный орган при президенте, в нем 12 постоянных членов, и это не только одна из самых дееспособных структур, но и одна из самых демократичных: там бывают столкновения мнений, споры, выслушиваются разные аргументы.
– Руководство страны знало и знает, что у меня была по этому и многим другим вопросам особая позиция. Я свою точку зрения высказывал и иногда оставался не просто в меньшинстве, но в одиночестве. Но я должен сказать, что Совет безопасности – это коллегиальный орган при президенте, в нем 12 постоянных членов, и это не только одна из самых дееспособных структур, но и одна из самых демократичных: там бывают столкновения мнений, споры, выслушиваются разные аргументы.
– Вы не жалеете, что теперь вы не можете работать в рамках этой структуры и, как прежде, доносить свое мнение до руководства страны?
– Я не только не жалею, я радуюсь. Я сам выбрал этот путь: у меня были возможности остаться на посту председателя Совета Федерации. Но я осознанно пошел на конфликт и развязал себе руки как лидер партии, чтобы в предвыборный период говорить то, что считаю нужным, отстаивать программу партии и бороться с монополизмом “Единой России”.
– Получается?
– Получается или нет, решат избиратели 4 декабря.
– Теперь, когда вы уже не председатель Совета Федерации, вы почувствовали изменение отношения к вам лично и к вашей партии?
– Почувствовал. Некоторые ретивые чиновники восприняли это так: “Ага, Миронова сняли, сейчас мы ему покажем!” Но я сигнализировал об этом по линии администрации президента, и оттуда эти горячие губернаторские головы несколько остудили: мол, это парламентская партия, вам может не нравиться Миронов, социал-демократия, но закон для всех одинаков, не надо призывать людей выходить из партии, не надо слишком усердствовать. Из Москвы пошел внятный месседж. Мне его дословно пересказывали. “Ребята, мне самому ни Миронов, ни “Справедливая Россия” не нравятся, – сказал сотрудник управления внутренней политики администрации президента, – но вообще-то закон надо соблюдать, прижимать ее нельзя!”.
– Вы заговорили про управление внутренней политики, которое курирует Владислав Сурков. В свое время именно он назвал вашу партию левой ногой политической системы, имея в виду, что “Единая Россия” – это ее правая нога. Как у вас сейчас складываются отношения с ним?
– Сейчас – никак. А раньше мы часто встречались и обсуждали разные проблемы. Сурков всегда знал и знает, что “Справедливая Россия” не рождена в Кремле. Это наш совместный проект – мой и моих товарищей. Но он всегда знал, что это единственная партия, которая родилась не по его режиссерскому замыслу. Он очень ревниво к нам относился. Но надо отдать ему должное – всегда безупречно выполнял прямые указания и поручения президента, который выступает за реальную партийную конкуренцию. Я имею в виду и поручения президента бывшего, Владимира Путина, и сегодняшнего, Дмитрия Медведева. Я убежден, что симпатий ни ко мне, ни к партии Сурков не испытывает, и он же сам потом сказал, что иметь две ноги партии власти нецелесообразно, это дезориентирует. Я тогда сказал, что мы и не претендуем быть одной из партий власти, вы только не мешайте нам и давайте правильные команды. А команды в разные времена были разными. Иногда в управлении внутренней политики администрации президента даже командовали “фас!”.
– Я не только не жалею, я радуюсь. Я сам выбрал этот путь: у меня были возможности остаться на посту председателя Совета Федерации. Но я осознанно пошел на конфликт и развязал себе руки как лидер партии, чтобы в предвыборный период говорить то, что считаю нужным, отстаивать программу партии и бороться с монополизмом “Единой России”.
– Получается?
– Получается или нет, решат избиратели 4 декабря.
– Теперь, когда вы уже не председатель Совета Федерации, вы почувствовали изменение отношения к вам лично и к вашей партии?
– Почувствовал. Некоторые ретивые чиновники восприняли это так: “Ага, Миронова сняли, сейчас мы ему покажем!” Но я сигнализировал об этом по линии администрации президента, и оттуда эти горячие губернаторские головы несколько остудили: мол, это парламентская партия, вам может не нравиться Миронов, социал-демократия, но закон для всех одинаков, не надо призывать людей выходить из партии, не надо слишком усердствовать. Из Москвы пошел внятный месседж. Мне его дословно пересказывали. “Ребята, мне самому ни Миронов, ни “Справедливая Россия” не нравятся, – сказал сотрудник управления внутренней политики администрации президента, – но вообще-то закон надо соблюдать, прижимать ее нельзя!”.
– Вы заговорили про управление внутренней политики, которое курирует Владислав Сурков. В свое время именно он назвал вашу партию левой ногой политической системы, имея в виду, что “Единая Россия” – это ее правая нога. Как у вас сейчас складываются отношения с ним?
– Сейчас – никак. А раньше мы часто встречались и обсуждали разные проблемы. Сурков всегда знал и знает, что “Справедливая Россия” не рождена в Кремле. Это наш совместный проект – мой и моих товарищей. Но он всегда знал, что это единственная партия, которая родилась не по его режиссерскому замыслу. Он очень ревниво к нам относился. Но надо отдать ему должное – всегда безупречно выполнял прямые указания и поручения президента, который выступает за реальную партийную конкуренцию. Я имею в виду и поручения президента бывшего, Владимира Путина, и сегодняшнего, Дмитрия Медведева. Я убежден, что симпатий ни ко мне, ни к партии Сурков не испытывает, и он же сам потом сказал, что иметь две ноги партии власти нецелесообразно, это дезориентирует. Я тогда сказал, что мы и не претендуем быть одной из партий власти, вы только не мешайте нам и давайте правильные команды. А команды в разные времена были разными. Иногда в управлении внутренней политики администрации президента даже командовали “фас!”.
– Как вы в целом относитесь к ситуации, когда управление внутренней политики администрации президента раздает команды “фас!”, играя при этом на стороне лишь одной из партий – “Единой России”?
– Я считаю, что это неправильно и давать таких команд не надо.
– Несет ли кто-то ответственность за то, что дает такие команды?
– Я не знаю, несет ли Сурков такую ответственность: он отвечает перед президентом, он у него работает. Но я знаю, что он, может быть, даже вопреки своим желаниям выполняет общую установку президента – создавать одинаковые условия для деятельности партий.
– По-вашему, получается, что, когда управление внутренней политики дает команду “фас!”, оно тоже выполняет поручения президента?
– Нет. Смотрите: на выборах в Курской области мы объявили войну губернатору Михайлову. Губернатор назначен президентом. Какова логика Суркова: “Ага, они покушаются на святое – на кандидатуру, которая устраивает президента. Давайте их там подожмем”. И поджимают. Для этого они не спрашивают разрешения президента, а исходят из своей логики.
– Ваша партия жестко критиковала работу Валентины Матвиенко на посту губернатора, за это, собственно, вас и лишили поста в Совете Федерации. Теперь она идет на ваше место. Что вы думаете по этому поводу?
– Я думаю, что имел право ее критиковать: при мне в Совете Федерации все было налажено, в отличие от Петербурга, где зимой от сосулек гибли люди. Что же касается самого выдвижения Матвиенко, думаю, правы те газеты, которые написали, что ее попросту убрали из города: рейтинг поддержки губернатора, как мы и говорили, был весьма низким. И она вполне могла утянуть за собой “Единую Россию”. Именно поэтому ее и убирают из Питера накануне выборов в городское заксобрание и Госдуму.
– Несет ли кто-то ответственность за то, что дает такие команды?
– Я не знаю, несет ли Сурков такую ответственность: он отвечает перед президентом, он у него работает. Но я знаю, что он, может быть, даже вопреки своим желаниям выполняет общую установку президента – создавать одинаковые условия для деятельности партий.
– По-вашему, получается, что, когда управление внутренней политики дает команду “фас!”, оно тоже выполняет поручения президента?
– Нет. Смотрите: на выборах в Курской области мы объявили войну губернатору Михайлову. Губернатор назначен президентом. Какова логика Суркова: “Ага, они покушаются на святое – на кандидатуру, которая устраивает президента. Давайте их там подожмем”. И поджимают. Для этого они не спрашивают разрешения президента, а исходят из своей логики.
– Ваша партия жестко критиковала работу Валентины Матвиенко на посту губернатора, за это, собственно, вас и лишили поста в Совете Федерации. Теперь она идет на ваше место. Что вы думаете по этому поводу?
– Я думаю, что имел право ее критиковать: при мне в Совете Федерации все было налажено, в отличие от Петербурга, где зимой от сосулек гибли люди. Что же касается самого выдвижения Матвиенко, думаю, правы те газеты, которые написали, что ее попросту убрали из города: рейтинг поддержки губернатора, как мы и говорили, был весьма низким. И она вполне могла утянуть за собой “Единую Россию”. Именно поэтому ее и убирают из Питера накануне выборов в городское заксобрание и Госдуму.
ДОСЬЕ
Сергей МИРОНОВ родился 14 февраля 1953 года. Прошел срочную службу в воздушно-десантных войсках. Имеет 4 высших образования – техническое, экономическое, юридическое, философское, – а также диплом в сфере государственного и муниципального управления. С 1978-го по 1991 год работал старшим инженером-геофизиком. В 1994 году избран депутатом Заксобрания Санкт-Петербурга. В 2001-2011 годах – председатель Совета Федерации. С апреля 2003 года являлся председателем Российской партии жизни. В 2004-м участвовал в президентских выборах и занял последнее место (524 324 голоса, или 0,75 %). С 2009-го – лидер “Справедливой России”. С июня 2011-го – депутат Госдумы, руководитель фракции “Справедливой России” в Госдуме.
Источник: "журнал "Профиль". - №25(724). - 04.07.2011.
Полезные ссылки
В случае возникновения вопросов и замечаний просьба обращаться по адресу: reception@mironov.ru.
ПОДПИСКА НА НОВОСТИ
Закрыть