30 декабря 2002
— Сергей Михайлович, в компетенции Совета Федерации находятся вопросы войны и мира. Из какого понимания международных и внутригосударственных процессов, угроз безопасности и стабильности России вы исходите?
— Одна из примет современного мира — глобализация. Здесь много положительных моментов: глобализация сближает страны и народы, вносит в их отношения открытость и динамизм, ведет к повышению жизненного уровня. Ей сопутствует интернационализация производства, финансовых и информационных потоков, миграция рабочей силы.
Но нельзя не видеть и негативных сторон этого процесса. Формируется большой сегмент неимущих стран, которые при определенных условиях могут стать государствами-изгоями. Глобализация сопровождается повышением рисков для огромного числа людей, в частности и россиян. Она также создает новые возможности и для международной, и для внутренней преступности.
При этом главные угрозы для безопасности и стабильности России проистекают, конечно, от нерешенности внутренних проблем, прежде всего экономических и социальных. Отсюда — коррупция, неисполнение законов, массовое распространение наркомании и алкоголизма, падение нравственности, развал семьи… Этот список можно продолжать очень долго.
— Среди внутренних проблем есть наиболее острые, болезненные, например чеченская…
— Я согласен с тем, что ее урегулирование в Чечне занимает особое место в российской политике. Безусловно, одними силовыми методами действовать нельзя. Решение вопроса лежит в нескольких плоскостях: политической, идеологической, экономической, социальной… И добиться продвижения здесь возможно лишь в случае применения сбалансированного комплекса мер. Со своей стороны верхняя палата парламента видит объективную необходимость адекватного законодательного обеспечения нормализации жизни в Чеченской Республике как на федеральном уровне, так и на региональном.
Трагические события 23—26 октября 2002 года в Москве наглядно продемонстрировали, что органы государственной власти России не намерены поддаваться на угрозы со стороны террористов и способны проявить твердость, решительность и профессионализм, а также найти единственно возможный путь выхода из сложившейся ситуации. В то же время отечественный и зарубежный опыт свидетельствует о необходимости активизации усилий в выработке мер противодействия терроризму и иным формам экстремистской деятельности.
— Адекватно ли внешним и внутренним угрозам действующее сейчас в стране законодательство?
— Вы затронули больную тему. Внешне все выглядит довольно сносно. Правовую базу безопасности обеспечивает немалое количество федеральных законов. Среди них — «О безопасности», «Об обороне», «О государственной границе», «О военном положении», «О борьбе с терроризмом» и ряд других. Еще больше за последнее десятилетие издано указов президента. О подзаконных актах по данным вопросам я уже не говорю — они исчисляются сотнями.
Безусловно, в основном правовая база для обеспечения безопасности у нас создана. Однако отдельные положения законов и подзаконных актов страдают противоречивостью и излишней декларативностью. Об этом говорилось на парламентских слушаниях, которые были проведены профильными комитетами Совета Федерации и Государственной думы 29 октября.
Октябрьские события 2002 года выдвинули на первый план необходимость адекватного, полноценного, крупномасштабного законодательного обеспечения национальной безопасности нашей страны.
— Речь идет об универсальном, системообразующем законе, не связанном исключительно с военной безопасностью?
— Вы правы. Мы будем брать шире. Давайте задумаемся, что же такое национальная безопасность государства? Сюда входит не только противодействие угрозам в сфере территориальной целостности страны. Это и экономическая, и информационная, и продовольственная, и демографическая, и экологическая безопасность. Нельзя говорить о формировании национальной безопасности и в то же время не иметь законов по противодействию коррупции, по борьбе с организованной преступностью, с незаконным оборотом наркотиков.
— Изменилась ли роль России в предотвращении глобальных угроз в мире?
— Безусловно. Россия активно поддерживает силы международной коалиции в борьбе против терроризма. Мы делаем в этом плане все возможное, используя политические, экономические и иные средства.
— Как, по-вашему, обстоят сейчас дела с имиджем страны на международной арене?
— Он в достаточной степени высокий. Россия выходит из десятилетия хаоса и вновь становится устойчивым и надежным элементом равновесия между державами, что всегда было ей свойственно. Наша страна доказала, что может вновь вести себя как надежный финансовый партнер, коль скоро она без труда обслуживает внешний долг.
— А что можно сказать об экономическом потенциале страны?
— Был я недавно в Удмуртии. Завод «Ижмаш» — предприятие, которое в прошлые годы, следует признать, не стояло в ряду производителей продукции, конкурентоспособной на мировом рынке. Сейчас — совсем другое дело. Новейшие технологии, немецкое оборудование, сварочный конвейер, огромные роботы, как в фантастических фильмах. Скоро там начнется выпуск «Оды», нашей замечательной малолитражки. Великолепный дизайн, прекрасные технические характеристики (притом что комплектующие отечественные), цена вполне приемлемая — 3 тыс.
Таких примеров по России множество. Не могу не вспомнить одно частное рыбоперерабатывающее предприятие на Сахалине: чистота в цехах идеальная, оборудование чуть ли не лучшее в мире, отходов производства никаких. Наиболее популярная продукция — баночки с красной икрой почти в полном объеме поставляются в США. Огромные корпуса, современнейшие морозильные камеры.
Эту компанию создал один рыбак со своими сыновьями. Сейчас здесь очередь из желающих устроиться на сезонную работу, зарплата на предприятии составляет 1,5—2 тыс. Не поверите: встретил там детей моих знакомых из Москвы! Молодые ребята приезжают за тысячи километров, чтобы заработать «прибавку к стипендии».
Потенциал есть, но существуют и серьезнейшие проблемы. Очень много людей, особенно пенсионного возраста, оказалось за чертой бедности. Больно наблюдать градообразующие предприятия, численность работающих на которых сократилась в три-четыре раза. Особенно такая картина характерна для ВПК. Сейчас положение стало выправляться, и уже появились заводы, где число сотрудников по сравнению с дореформенным возросло. Оборонщики говорят, что с тех пор, как Владимир Путин стал президентом, «дышать» предприятиям ВПК стало полегче.
— Верхняя палата парламента раньше играла роль, если так можно выразиться, супервайзера законотворческого процесса. За то время, что палатой руководите вы, выдвинут широкий спектр законодательных инициатив…
— Я считаю, что неправильно акцентировать мою роль в этих изменениях — изменился сам формат Совета Федерации, отсюда новые подходы. Верхняя палата парламента стала работать на постоянной основе.
Нами был создан Совет законодателей, куда вошли председатели всех законодательных органов власти субъектов Федерации. Мы изучаем предложения региональных парламентов, берем самые лучшие и превращаем их в инициативы Совета Федерации. Идет очень интенсивная работа в комитетах, комиссиях. За полугодие состоялось 42 выездных заседания комитетов и комиссий верхней палаты в разных регионах России.
— То есть законодательные инициативы Совета Федерации рождаются в регионах?
— Очень часто. Тем более что мы — орган власти, представляющий регионы. Но это с одной стороны, а с другой — высший орган законодательной власти России, и, согласно Конституции РФ, к нашему ведению отнесены вопросы войны и мира, введения чрезвычайного и военного положения, защиты границ, установления даты выборов президента, назначения генерального прокурора, судей Верховного, Высшего арбитражного и Конституционного судов РФ, половины аудиторов Счетной палаты и заместителя ее председателя… Таким образом, Совет Федерации — не только инструмент донесения до центра региональных интересов, но и средство трансляции в регионы через сенаторов федеральной политики, а следовательно, интеграции страны в единое целое.
В связи с этим вспоминается выездное заседание нескольких комитетов верхней палаты в Калининграде. В самом его конце поднимается депутат Законодательного собрания Калининградской области, в руках — большая папка. Он выходит к трибуне и говорит: «Дорогие мои! Я написал этот огромный доклад, чтобы убедить вас в том, что Калининграду необходимо помогать. После того, что вы сказали тут, мне не нужно делать такой доклад. Большое спасибо!»
— Как вы оцениваете нынешний состав сенаторов?
— Он очень сильный. Средний возраст членов Совета Федерации — 48 лет. Самому молодому сенатору — 30 лет. У нас четыре бывших вице-премьера Правительства РФ, восемь бывших руководителей регионов, 17 экс-глав региональных парламентов, четыре бывших федеральных министра, 14 заместителей министров, а также мэры, бывшие командующие военными округами и флотами… У верхней палаты большой научный потенциал: 29 сенаторов имеют докторскую и 37 — кандидатскую степень.
— Сейчас идет дискуссия о возможности избрания членов Совета Федерации. Как вы относитесь к этой идее?
— Положительно. Но при условии, что это произойдет не завтра, а года через два, и что избрание будет проходить не одномоментно, как в Государственной думе, а путем постепенной ротации.
— Отличается ли, на ваш взгляд, руководитель-бизнесмен от руководителя-политика?
— У бизнесмена больше возможностей при управлении персоналом. И есть очень весомый аргумент в арсенале средств воздействия: не справляешься — уволю. Руководитель верхней палаты парламента таких возможностей лишен: «сотрудники» назначены регионами. К счастью, подобного желания у меня ни разу не возникало. Более того, каждый член Совета Федерации равен председателю по полномочиям, за исключением тех, что делегированы председателю сенаторами во исполнение общих задач по управлению и организации работы сената.
Другая особенность — «продукция», которую выпускает парламент: решения особой ответственности, касающиеся всей страны, каждого россиянина. И наконец, третье отличие — тщательнейшая регламентация работы: отношения председателя с заместителями, с председателями комитетов, отношения комитетов между собой, порядок проведения заседаний расписаны до мелочей.
Все это требует владения искусством компромисса. Так что для руководителя-политика, а законодателя в особенности, способность всегда найти разумный компромисс — неотъемлемое качество, без которого он не состоится в данной ипостаси.
— Остается ли в вашем напряженном графике время на хобби, отдых, спорт?
— Я, увы, неспортивный человек. Но со здоровьем все в порядке. Десантная (Сергей Миронов служил в ВДВ. — Авт.) и геологическая закалка сказываются.
Хобби — коллекционирование минералов. Это тоже из геологического прошлого. У меня осталось много друзей в геологии, и они присылают интересные образцы. Я и сам люблю дарить камни. Наиболее ценные для меня лично в коллекции те, которые я сам в свое время нашел. Есть действительно уникальные экземпляры.
Довольно часто бываю в театре. За последнее время удалось посмотреть спектакли Марка Захарова, Александра Калягина, Константина Райкина… Ленкомовский «Шут Балакирев» оставил неизгладимое впечатление. А вот читать, признаюсь, некогда. Хотя… «Кысь» Татьяны Толстой — очень интересная и грустная вещь. «Мифы о России» Горянина прочел. Эта книга заставила меня размышлять о многом. О том, например, что якобы свойственная россиянам привычка к хозяину и отсутствие демократического опыта в нашем государстве, — это миф.
— Вы действительно получаете сейчас пятое высшее образование?
— Жизнь заставляет учиться. Свое первое высшее образование я получил в ленинградском Горном институте. Затем 18 лет отработал в геологии полевиком: в лесах, пустынях, горах… Когда вернулся из Монголии, полевых работ уже не было, геология оказалась в загоне. Поэтому получил экономическое образование и в начале
90-х годов пошел в торговый бизнес. Однако там мне не очень понравилось. Затем я работал с ценными бумагами, участвовал в выпуске акций и облигаций крупной строительной корпорации… А когда стал заниматься политикой, понял, что не хватает юридических знаний, особенно в области государственного права. Семь лет был депутатом, заместителем председателя Законодательного собрания Санкт-Петербурга. За это время я с отличием окончил Академию госслужбы при президенте РФ и также с отличием — юрфак Петербургского университета. А нынешнее, философское, образование — уже для души.
— Что оставил в вашей памяти уходящий 2002 год?
— Прежде всего он прошел под знаком реформ: административная реформа, реформа местного самоуправления, подготовка к реформам в таких структурах, как РАО «ЕЭС», МПС, в жилищно-коммунальном хозяйстве. И, увы, отмечен тяжелыми трагическими событиями, террористическими актами.
— А чего ждете от 2003 года?
— Для меня лично это будет год подтверждения моих полномочий как члена Совета Федерации — после выборов депутатов Законодательного собрания в Санкт-Петербурге. Оценка работы в верхней палате парламента мне очень важна. И далее, подтверждение полномочий председателя уже в самом Совете Федерации.
Для страны же в целом — извините, что больше рассуждаю как политик, — это год выборов депутатов Госдумы. Я ожидаю, что они продемонстрируют новый уровень понимания демократии в стране, пройдут без использования «грязных» PR-технологий, приведут в Думу ответственные политические силы.
Кроме того, ожидаю, что из трагических октябрьских событий в Москве и других терактов, произошедших в мире, будут сделаны адекватные выводы как в нашей стране, так и на уровне международного сообщества. Рецепт от повторения подобного — эффективная деятельность правоохранительных органов и политических структур, системная работа по урегулированию конфликтов, общая позиция мирового сообщества, всех стран — без двойных стандартов, оставляющих лазейки террористам и их пособникам, скрывающимся под разными личинами.
Александр Полянский и Игорь Шатров, фото Марии Чижовой и Александра Чумичева.
Сергей МИРОНОВ: «Наши законодательные инициативы рождаются в регионах»// “БОСС” №12, 2002
