22 января 2013
Лидер Политической партии СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ, руководитель фракции СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ в Государственной Думе ФС РФ Сергей Миронов рассказал в своем блоге, что вместе с товарищами по фракции СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ принял решение подготовить законопроект о мерах социальной поддержки участников ядерных испытаний на Тоцком полигоне:
– В свое время СМИ немало рассказывали об испытании ядерной бомбы в 1954 году – так называемом Тоцком эксперименте. Сведения о нем так до конца и не рассекречены, участники давали подписку о неразглашении информации. Даже сегодня история Тоцких учений и их последствий полна неясностей и противоречий. И вот ко мне через Общественную приемную обратился участник страшных, по-своему апокалиптических событий. Участник невольный, практически подопытный. Его рассказ был таким простым и сильным, что казалось, он перенес меня в то время, в то место.
Рассказываю.
Шел 1954-тый год. Для проведения тактических войсковых учений с применением ядерного оружия был выбран один из крупнейших полигонов в Советском Союзе – Тоцкий. Командование поставило задачу – отработать вариант прорыва обороны противника с использованием ядерного оружия. Все понимали: речь идет о подготовке к участию в возможной Третьей Мировой войне. Учения готовились с небывалым размахом, для участия в них привлекли 45 000 военнослужащих. Безусловно, и Тоцкий полигон был выбран не случайно: его рельеф был достаточно близок к местности Западной Германии, предполагаемому эпицентру будущей войны. Южное Приуралье – обжитой район. Недалеко располагался поселок Тоцкое и десяток других мелких деревень, в 40 километрах – город Бузулук, в 200 км – Куйбышев, ныне – Самара. Мой гость – Валерий Фролович Астафьев – вместе с семьей жил в селе Тоцкое, когда было принято решение о проведении учений. В мае 1954-го ему исполнилось 15, и он хорошо запомнил все случившиеся события.
“С мая по сентябрь шла секретная подготовка к учениям, и нам, местным жителям, запрещалось переходить границу находившегося рядом леса, примыкавшего к полигону, – начал рассказ Валерий Фролович. – К полигону шли колонны с техникой, военнослужащими. Впрочем, никто из нас не чувствовал и не подозревал опасности, так как никаких предупреждений не было. Да, военные ходили по дворам, давали инструкции, что делать в день “учений”. Они сказали, что через три месяца планируется «взрыв». За неделю до испытания в наш поселок пришли химики. Брали пробы воды, грунта. За три дня приехали военные грузовики, встали на стоянку. Потом я уже понял, что грузовики были предназначены на случай нашей эвакуации, если “взрыв пойдет не по плану”. В село привезли трехдневный запас еды. Также нас проинструктировали, как следует себя вести в день испытания. Необходимо было оставить двери и окна в домах открытыми (чтобы не выбило стекла), а непосредственно перед взрывом отойти за 100 метров от всех построек, лечь на землю, ногами в сторону взрыва, положить руки под голову, открыть рот. Предупредили, что после взрыва нужно 10 минут не двигаться. Никаких окопов рыть не потребуется – заверили нас”, – вспоминал Валерий Фролович.
Наступил день испытания. За четыре часа объявили общую готовность. За полчаса жителей попросили выйти из домов и лечь на землю. Все замерли в ожидании. Бомбу мощностью 38 килотонн в тротиловом эквиваленте сбросили с бомбардировщика с высоты 8 000 км. На парашюте она опустилась до уровня 350 метром от земли и сдетонировала.
“Помню яркую ослепляющую вспышку. И звук, который я никогда не забуду. Я решился посмотреть, повернул голову, сзади висит ядерный гриб”, – добавил Валерий Фролович и на миг прервал рассказ.
Я не удержался и спросил, на каком расстоянии от взрыва находился их поселок. В моем воображении это должно было быть где-нибудь за 100 километров, минимум за 50 – о настоящих расстояниях, о которых я написал в начале этого поста, я узнал как раз после этого вопроса. Представьте мое удивление и ужас, когда Валерий Фролович ответил: “Мы находились в 8 км от эпицентра взрыва. Выселили лишь те села, которые были ближе 5 км”.
“Через 20 минут после взрыва полетели самолеты – недалеко находился военный аэродром, – продолжил Валерий Фролович. – Я прочел, что в тех учениях техники участвовало много: 650 танков, 350 бронетранспортеров. При этом никаких медицинских предосторожностей не было ни то, что для нас, но и для солдат и офицеров, участвовавших в учениях в непосредственной близости к взрыву. К вечеру техника стала возвращаться с учений. К этому времени мы уже вернулись в свои дома. Внутри все было покрыто серовато-белой пылью. Окна мы закрыли, не понимая, что консервируем внутри радиоактивную пыль. Сам полигон открыли через полтора месяца, за это время ученым удалось собрать всю нужную информацию. Естественно, мы, мальчишки, первыми отправились посмотреть полигон. Где-то в 500 метрах от эпицентра были вырыты окопы с плетнем. Встречались и железобетонные укрепления. Мне запомнился танк с перевернутой башней и оплавленный самолет. Потом еще полтора года увозили эту разбитую технику. Везде уверяют, что дезактивация была, но эта техника шла прямо по нашему поселку, и я точно могу сказать: ничего там не было. Только пыль поднималась от колес. Никто и после эксперимента нас не предупредил. Например, на базаре продавали обгоревших после взрыва овец. Мы не обращали внимания, ели их”.
“В июле следующего года умерла моя одноклассница – Алла Ламбина, ей было всего 15 лет, – продолжил рассказ Валерий Фролович. – Потом – главный агроном. Нас не проверяли и тем более не лечили. В 1957 году я уехал в институт в Оренбург, страдая ужасными головными болями. Все это время сильно болел, но институт все-таки закончил. Жена, когда выяснила, что я был участником Тоцкого эксперимента, призналась: «Если б знала, наверно, не вышла бы за тебя…”.
Смерти продолжались. Их реальная причина вскрылась лишь после 1991 года. Валерий Фролович с 1992 года пытался обратить внимание власти на участников учений и мирных граждан, оказавшихся в районе Тоцкого полигона во время испытания ядерной бомбы. Все его усилия заканчивались отписками: нет соответствующего закона, и проживающие в районе Тоцкого полигона действительно не имеют мер социальной поддержки – в отличие от других ликвидаторов и пострадавших гражданских лиц при других ядерных испытаниях и авариях.
“В 2000 году из гражданских в живых было лишь 500 человек. Сейчас, мне думается, их осталось всего несколько десятков, – заметил Валерий Фролович. – Скоро и совсем не останется свидетелей. Неужели у нас сейчас тактика власти: нет человека – нет проблем?”
Я вместе с товарищами по фракции СПРАВЕДЛИВОЙ РОССИИ принял решение подготовить соответствующий законопроект, а пока направил запрос Министру МЧС В.А. Пучкову с просьбой указать количество граждан, проживающих в 1954 году в районе Тоцкого полигона и ставших участниками описанных событий. Ведь люди, оказавшиеся в положении подопытного материала, наряду со скотом, растительностью и техникой, должны получить от государства не только материальную помощь, но и официальные извинения.
