Октябрь 17-го: уроки без забвения

8 ноября 2007

1. История без вырванных страниц

7 ноября исполняется 90 лет Октябрьской революции 1917 года. У каждой из политических сил свое отношение к этой дате. Октябрь 17-го, великий и трагический, как лакмусовая бумага, проявляет – кто есть кто. Коммунисты, как всегда, твердят о нем в пафосной риторике учебников научного коммунизма. Либералы говорят об “исторической аномалии” и “заговоре кучки авантюристов”. Национал-патриоты сетуют о «России, которую потеряли» и вспоминают о “вожде в пломбированном вагоне”.…

А есть и такая идейная (или безыдейная?) позиция: с одной стороны – вроде бы, признавать День Октябрьской революции 1917 года официальным памятным днем России. С другой – проталкивать закон о снятии со Знамени Победы серпа и молота, пытаясь по-медвежьи неуклюже подправить несколько шероховатую, на чей-то взгляд, историю России.

О политическом проколе единороссов с неудачным “исправлением” Знамени Победы сказано достаточно. Тем не менее, они до сих пор честно не объяснились с общественностью. Кажется, было заранее ясно, что покушение на святыню оскорбит ветеранов. Но покусились. Почему? По глупости? Ну, нет. Скорее это была попытка выполнить определенный политический заказ, который так сильно довлел над партийными функционерами, что они переусердствовали.

Надо понимать, что “Единая Россия” – это партия, выражающая интересы нынешних хозяев жизни, сколотивших за время разгула “дикого капитализма” немалые состояния. Что этих “хозяев”, среди которых множество старых и новых номенклатурщиков, больше всего на свете волнует судьба элитных особняков, банковских счетов, “мерседесов” и яхт. Их страшно раздражают все эти серпы и молоты, красные звезды и прочие напоминания о том, как однажды Россия взорвалась, и все трагически перемешалось. Им бы очень хотелось, чтобы общество забыло об Октябре 17-го или на худой конец отодвинуло этот пласт фактов, символов и воспоминаний куда-нибудь на периферию общественного сознания. Но общество не хочет забывать. История – не записная книжка, не блокнот. Из нее так просто страницы не выдергиваются. Какими бы они ни были.

Когда-то Пушкин в письме Чаадаеву писал о том, что, хотя очень многое в российской жизни его огорчает и даже оскорбляет, он ни за что на свете не хотел бы “ни переменить отечество, ни иметь другой истории, чем история наших предков, как ее послал нам Бог”. Не так ли и нам следует относиться к Октябрьской революции 1917 года и всему последующему советскому периоду? Что произошло, то произошло. Это данность. Ни изменить, ни тем более вычеркнуть ее никому не удастся. И потому пусть крейсер “Аврора” продолжает стоять на Неве, пусть красные звезды светят с кремлевских башен, а на Знамени Победы остаются символы, соответствующие исторической правде.

2. Заглянуть в зрачки “века-зверя”

Если говорить об отношении партии “Справедливая Россия” к Октябрьской революции 1917 года, то ее можно выразить достаточно коротко и ясно: мы за максимально объективный подход к этой важнейшей странице истории. Это был исторический урок для всего мира и тем более для нашего народа. Как урок, Октябрь должен сегодня осмысливаться и нынешними политическими элитами, партиями, властью. Но чтобы сделать правильные выводы из этого урока, надо очистить наши знания и представления о событиях 1917 года и их последствиях от любых наслоений и искажений.

За 90 лет сотворено грандиозное количество мифов. Начиная с выдумки об “историческом залпе “Авроры” (хотя в действительности был произведен один холостой сигнальный выстрел) до объявления Октября “прологом мировой революции”. От утопической иллюзии об “открытии новой эры в истории человечества” до многочисленных фальсификаций событий и круга действующих лиц. Вспомним, к примеру, как запросто сталинские летописцы исключили из числа организаторов вооруженного восстания в Петрограде Л.Троцкого.

В годы сталинизма сложилась апологетическая концепция подготовки революции, ее причин и последующего развития страны, выраженная в “Кратком курсе истории КПСС”. Тоталитарному режиму требовалась своя интерпретация, чтобы обосновывать поворот к жесткой форме единоличного правления. Поэтому все представлялось в виде цепи событий, совершавшихся исключительно по воле большевиков. В виде победного шествия от одного триумфа к другому под руководством сначала одного вождя – Ленина, потом другого – Сталина. Эта схема, в которой судьбы народа определялись “мудрыми” решениями вождей и партийных съездов, торжествовала в разных вариациях долгие годы, вылившись в тысячи книг, диссертаций, кинофильмов, а в конечном итоге – в брежневскую концепцию “развитого социализма”. И сегодня старые клише в ходу у нынешней верхушки КПРФ, не делающей даже попыток хоть как-то модернизировать свои взгляды, приведя их в соответствие с реалиями.

Весьма характерно, что и ярые противники Октябрьской революции во многом сходятся со сталинистами. Только меняют плюсы на минусы. Они тоже считают Октябрь исключительно детищем большевиков. Но теории “случайно удавшегося переворота”, суждения о том, что революции вообще не было, а большевики просто “подобрали власть, валявшуюся на мостовой”, – тоже разновидность мифотворчества. Говорить, что революцию “сделал Ленин с соратниками” так же поверхностно и нелепо, как утверждать, что Великую Отечественную войну выиграл Сталин со своим окружением. Столь же далеки от объективности оценки, в которых семь десятилетий советской власти объявляют “черной дырой” российской истории, игнорируя все позитивное, что создано в этот период народом.

Октябрь 17-го и его наследие заслуживает серьезного осмысления, а не слепого осуждения или возвеличивания. Необходимо усиление исследовательских подходов, а не замена огульной апологетики столь же огульной обструкцией. Есть вопросы, которые и ныне чрезвычайно актуальны. Знать истинные ответы на них необходимо для видения закономерностей исторического процесса, и, стало быть, для лучшего понимания современной эпохи. “Век мой, зверь мой, кто сумеет заглянуть в твои зрачки?” – писал в свое время поэт О.Мандельштам. Мы, образно говоря, должны суметь.

3. Проклятие России

Прежде всего, надо ясно понимать, что все происходившее в России в начале ХХ века имело не субъективную, а совершенно объективную основу. Революционные потрясения в России не были изолированным событием, а являлись частью глобального процесса. Октябрь 17-го оказался самым крупным из социальных катаклизмов, но подобные то и дело возникали и в других местах планеты. Революции и революционные выступления разных масштабов происходили в то время в Китае, Мексике, Венгрии, Индии, Турции, Монголии и других странах. Таков был мировой контекст, такова эпоха. Перед государствами и нациями, по разным причинам отставшими в развитии, вставали судьбоносные геополитические вызовы. Они оказывались перед выбором – либо находить способы догоняющего развития, форсированной модернизации и политической трансформации либо смириться с проигрышем, со своей второстепенной ролью а, возможно, даже и с исчезновением с политической карты мира.

Россия по валовым показателям входила в шестерку ведущих мировых держав, но при этом она оставалась отсталой, аграрной страной, в которой к тому же, несмотря на отмену крепостного права в 1861 году, так и не был решен земельный вопрос. Анахронизм самодержавного строя сдерживал развитие, мешал переустраивать общественную жизнь на началах социальной справедливости. Готовность к переменам, творческая и протестная энергия накапливались столетиями. Эффективно управлять гигантской империей становилось все труднее, но власть раз за разом оказывалась неадекватной требованиям времени. Даже если что и делалось, делалось половинчато. Столыпинскую реформу до конца не довели. Многопартийность была в зачаточном состоянии. Дума во многом оставалась декорацией. Гражданское общество, которое могло бы составить опору режиму в прорыве в новый, XX век, сформировать побоялись. Недостаточность реформ, – вот одна из главных предпосылок сначала Февральской, а затем и Октябрьской революции 1917 года.

Очень существенно и то, что в течение десятилетий царский режим не предлагал нации объединяющего идеала справедливого общества. А в результате идеалы предлагались другими. Хорошо это выразил выдающийся русский философ В. Розанов. “У нас нет совсем мечты своей родины, – писал он. – И на голом месте выросла космополитическая мечтательность. У греков она есть. Была у римлян. У евреев есть. У французов – “прекрасная Франция”, у англичан – “старая Англия”, у немцев – “наш старый Фриц”. Только у прошедшего русскую гимназию и университет – “проклятая Россия”. Как же не удивляться, что всякий русский с шестнадцати лет пристает к партии «ниспровержения государственного строя”.

Еще одной предпосылкой стал колоссальный разрыв между тогдашней российской элитой, состоявшей из родовой аристократии, и людьми труда. Ленин точно бил в слабое место, говоря о наличии “двух наций в одной нации”. Действительно, со времен Петра, прорубившего “окно в Европу”, поляризация общества и национальной культуры постоянно нарастала. Представители правящего слоя чувствовали себя “европейцами в собственной стране” и глядели на свой народ, как на варваров. А сам народ жил традиционными представлениями, не ощущая духовного родства с властьимущими. Эти две “нации” долгое время даже говорили на разных языках: верхи – на французском, низы – на просторечном русском. Да и мыслили они в разных системах ценностей. Причем, даже появление с развитием капитализма деловой элиты не изменило положения. Снобизм русских аристократов оттолкнул и ее.

4. Октябрь как предостережение

Память об Октябре 17-го сегодня актуальна уже хотя бы как предостережение. Помнить о нем надо, хотя бы для того, чтобы не наступить в очередной раз на грабли, забытые в траве забвения. Прямые параллели, конечно, вряд ли уместны. Но ведь перед нами сегодня опять очень сложные вызовы. Мы вновь стоим перед необходимостью модернизации, на этот раз нацеленной уже на переход к современному постиндустриальному обществу. Великое благо, что у руля страны в этот ответственный момент оказался признанный общенациональный лидер – Президент России Владимир Владимирович Путин. Под руководством Президента в сложнейшей, кризисной ситуации удалось сделать то, что не удалось в свое время Николаю II: удержать Россию от полного раздрая и анархии, остановить инерцию распада, набравшую ход после краха СССР и рыночных реформ 90-х, организованных “в режиме катастрофы”. Политическая стабилизация, управляемость госструктур, эффективная работы законодательных органов и главное – консолидация общества на созидательных целях, – все это создает базу для нормального, эволюционного развития страны.

В то же время надо честно признать, что очень многое пока держится на самом лидере, его авторитете и политической воле. И крайне важно, чтобы “феномен Путина”, выражающийся в беспрецедентно высоком уровне доверия населения на протяжении всего путинского президентства, продолжал присутствовать в нашей политической жизни как можно дольше. Ведь впереди еще немало сложных, масштабных задач, в том числе социального плана. Многие из них на годы вперед самим же В.В. Путиным и определены. Впереди, будем говорить честно, и немало трудностей, испытаний. И мы не должны дать ни малейшего шанса тем, кто мечтал бы снова ввергнуть Россию в раскол и смуту.

Часто говорят о том, что Октябрьская революция 1917 года сыграла большую роль не только для России, но и для многих промышленно развитых государств. И это правда. Она до смерти перепугала правящие круги и имущие классы стран Запада, заставила их всерьез браться за создание систем социального партнерства, формирование среднего класса, усиление роли государства в экономическом планировании, социальном регулировании, патронаже образования, медицинского обслуживания, науки, культуры и т.д. Можно вспомнить, как Ф. Рузвельт своим “Новым курсом” буквально спасал американскую экономическую систему в годы Великой депрессии. Можно вспомнить выдающегося экономиста Джона Кейнса, который разработал реформистскую теорию “социализации капитализма” с весьма мощным инструментарием. То, что фактор Октябрьской революции сильно повлиял на “очеловечивание” экономики западных стран, признается на самом Западе, где издано немало книг и научных трудов по этому поводу. Да и куда деться от того факта, что к 80-90 гг. прошлого столетия реального социализма, к примеру, в Швеции оказалось гораздо больше, чем в СССР?

Но вот вопрос: Запад-то многому научился на нашем примере, а кто научит тому же социальному партнерству наших новых нуворишей, не остывших от азарта первоначального накопления капиталов? Кто научит тех наших чиновников, для которых понятие общественная польза – пустой звук? Кто научит либеральных экономистов, взявших в привычку с гайдаровских реформ думать о народе и обществе с технократическим цинизмом? Подчас просто поражаешься, когда слышишь от иного высокопоставленного деятеля рассуждения о том, что в российское село вкладываться не надо. Там, дескать, много избыточного (?) населения. Или что пенсионеры – “балласт для страны”, и поэтому надо повышать пенсионный возраст. Или что уровень минимальной оплаты труда повышать нежелательно, ибо это “отпугивает зарубежных инвесторов”…

В отличие от западных коллег, таких ничему не учит не то что чужой опыт, но даже собственная история. Собрать бы их всех вместе 7 ноября в каком-нибудь присутственном месте, да почитать им бы что-нибудь для вразумления из Владимира Ильича…

5. Ешь ананасы, рябчиков жуй…

Один из историков подметил, что революции делают не нищие, революции делают униженные. Верное замечание. Многие шли в революцию, а потом и на фронты гражданской не только из-за материального неблагополучия, но и потому что надоело, когда тебя почитают за быдло. Кстати, и в 1991 году люди восстали уже против советской системы не только потому, что так уж страдали от нехватки колбасы, а потому, что их унизило ГКЧП через очередное подавление прав и свобод личности. В ельцинское время страну трясло от постоянных конфликтов и противоречий, и это вызывалось не только задержками выплат зарплат и пенсий, но и раболепством властных элит перед Западом, пораженческой внешней политикой, постоянным очернением прошлого, той же Октябрьской революции в том числе.

В последние годы многие из этих “раздражителей” удалось снять. Вновь в цене государственнические подходы. Возвращается уважение к истории, к традициям отцов и дедов, к заслуженным людям, ветеранам. Появляется все больше хороших кинофильмов, телепередач, книг, работающих на это. Понятие “патриотизм”, кажется, начинает сиять своими истинными красками. Но тем более отвратительно чуть ли не ежедневно видеть и в публичной жизни, и в СМИ примеры явного нежелания считаться с обычаями и нравами страны, с чувствами простых людей. Конечно, невозможно запретить миллиардеру покупать зарубежный футбольный клуб, роскошные яхты, виллы, пускаться в куршевельские загулы и т.д. Но, думаю, можно добиться, чтобы это делалось хотя бы без циничной саморекламы и демонстративного вызова обществу.

А взять странную тенденцию на нашем телевидении. Думают ли руководители некоторых телеканалов, когда из дня в день крутят передачи о том, как готовить салаты из авокадо с ананасами, что в данный момент на столе у среднестатистического россиянина? Думают ли они, пуская в эфир чуть не часовые репортажи об экскурсиях по загородным дворцам и гардеробным каких-нибудь богемных пустышек о том, как живут и во что одеваются сегодня жители российской глубинки? Зачем нам без конца твердят о похождениях каких-то “светских львиц” с Рублевки, вся светскость которых лишь в наличии богатых родителей? И вообще уместна ли в нашем весьма еще бедном обществе пропаганда культа роскоши, идеи безудержного потребления, праздности?

Оговорюсь: отнюдь не собираюсь поддерживать ханжеские представления, что любое богатство безнравственно. Наоборот, полагаю, что у граждан России надо воспитывать уважение к частной собственности. Но тогда тем более надо всячески создавать общественный климат, при котором бы приоритеты отдавались не тусовочной мишуре, а показу созидательной роли российского капитала, возрождению традиций русского меценатства, культивированию “социальной роли” бизнеса. А еще более важно, чтобы в обществе, наконец-то, стало пропагандироваться уважение к людям труда и к самому созидательному труду, создающему национальные богатства. К настоящему профессионализму, проявляемому в различных сферах. Чтобы поднимался престиж настоящих подвижников – от первоклассного рабочего до нобелевского лауреата. Кстати, в этом более всех должен быть заинтересован сам капитал, сами бизнес-элиты.

6. Христианство с топором

“Мир – народам!”, “Земля – крестьянам!”, “Хлеб – голодным!”, “Свободу – угнетенным!”. Кто может сказать, что сами по себе эти лозунги, отражавшие потребность самых широких слоев в коренных общественных переменах, недостаточно справедливы или нравственны? Октябрьская революция генерировала выброс общественной энергии, обладавшей и определенной разрушительной силой, и колоссальным созидательным, творческим потенциалом. Пружина, которую сжимали столетия, разжалась и резко ускорила ход общественных процессов. Изначальным вектором была назревшая модернизация страны и устремленность к ценностям справедливости, равенства, братства, издавна отвечавшим чаяниям масс.

Эту позитивную энергию Октября мы должны отделять от последующих преступлений режима. Сама по себе социалистическая идея не виновата, что во главе грандиозного социального эксперимента оказались в 1917-м деятели, которые по выражению Г. Плеханова, были “левее здравого смысла”. Которые пришли к власти с убежденностью в возможности применения насилия во имя революционной целесообразности. С химерами мировой революции и всеобщей уравниловки. С ненавистью к частной собственности и демократическим свободам.

Надо признать, что массы были увлечены революционизмом большевиков. Без их поддержки те не выиграли бы Гражданскую войну. Но отнюдь не тоталитарный режим был главным источником всех лучших достижений советской эпохи, которыми мы можем и должны гордиться сегодня. Этим источником была именно энергия “разжавшейся пружины”, народного порыва к достойной и справедливой жизни. Благодаря этому порыву отсталая аграрная страна смогла вырваться в передовые индустриальные державы. Благодаря нему была побеждена неграмотность, созданы лучшие в мире системы бесплатного народного образования и здравоохранения. Благодаря этому была одержана великая Победа над фашизмом, покорены великие вершины в культуре и искусстве, науке и технике, освоении космоса.

Трагизм, однако, в том, что и цена всего этого в результате деятельности тоталитарного режима оказалась ужасной:миллионы людей, перемолотых в мясорубке репрессий и раскулачиваний, замученных в ГУЛАГе, погибших от голода, лишенных политических прав. “Христианство с топором”, – так метко сказал о большевизме У.Черчилль, имея в виду, его способность с легкостью пятнать святую социальную идею кровью. В конечном счете, именно режим своей идеологической зашоренностью, тотальным контролем за образом мысли и поступками людей, подавлением любой экономической и политической инициативы завел страну в новые тупики, привел ее к геополитической катастрофе, к распаду.

Закономерен вопрос:можно ли вообще считать ту социальную конструкцию, что была создана в СССР, социализмом? Думается, вернее было бы говорить о номенклатурном или казарменном квазисоциализме, искусственной, а потому заведомо ограниченной в исторической перспективе модели. Никто не спорит, что система на начальном этапе работала весьма эффективно. К 60-м годам преимущество СССР перед капстранами по темпам роста было столь впечатляющим, что казалось еще чуть-чуть, и исход исторического соревнования будет ясен. Увы, кончилось “топливо” народного порыва, иссякла энергия. И тут выяснилось, что внутренних стимулов саморазвития нет. Конструкция перестала двигаться вперед, и новая эпоха отстрелила ее прочь, подобно отработанной ракетной ступени.

7. Покушение на идею

Иногда приходится сталкиваться с таким явлением. Человек живо интересуется программными документами “Справедливой России”, позитивно отзывается о многих положениях и вдруг озадачивает вопросом: “Все это очень хорошо, мне нравится, но зачем вы говорите о социализме? Ведь это понятие так дискредитировано!”.

Вот ведь как! Этот аспект мы порой упускаем из виду. А ведь действительно: на совести прошлых вождей КПСС и нынешних господ-товарищей из КПРФ, помимо прочего, лежит ответственность и за поистине преступную дискредитацию социалистического идеала! Опозориться перед всем миром, обанкротиться политически и морально, потерять великую страну, породить огромное количество предателей, которые с легкостью перекрасились из приверженцев социализма в его ярых врагов, и, несмотря на все, продолжать твердить о своих “заслугах перед народом”. Что за совесть, что за нравственность у руководителей КПРФ? На деле многие из них давно и сами-то переродились, встроились в систему, превратились в нечто вроде редиски – сверху красненькие, а внутри беленькие. А все изображают твердокаменных сталинско-брежневских апологетов, словно сознательно превращая трагедию в фарс.

Это поистине преступление перед социализмом, который так созвучен русской душе, российскому менталитету! Именно из-за вопиющего искривления коммунистами вековой мечты о справедливом общественном устройстве многие наши соотечественники сегодня настолько дезориентированы и лишены жизненной перспективы. Души-то россиян тоскуют по справедливости, солидарности, по равным возможностям, социально ориентированному государству, а боль незаживших исторических ран напоминает – туда нельзя, там ГУЛАГ, подавление прав и свобод и т.д. И надо теперь немало усилий приложить, чтобы доказать, что это не так. Что, если бездарный или хуже – обезумевший капитан завел ваш корабль на рифы, это еще не значит, что в океане нет открытых и светлых горизонтов.

8 . Общественное благо и насилие

У Максима Горького в публицистической книге “Несвоевременные мысли”, которая в советское время вплоть до перестройки была под запретом, есть очень горькие и честные строки: “Народные комиссары относятся к России как к материалу для опыта, простой народ для них — та лошадь, которой учёные-бактериологи прививают тиф для того, чтоб лошадь выработала в своей крови противотифозную сыворотку. Вот именно такой жестокий и заранее обречённый на неудачу опыт производят комиссары над русским народом”.

В этих эмоциональных словах человека, который сам был страстным приверженцем и певцом революции, – беспощадный диагноз всему, что происходило. И в этом главный урок, Дело не в ущербности идеи социализма. Дело в том, что любую идею можно опохабить, доведя ее до абсурда. Ущербен сам метод, основанный на стремлении насильственно творить благо. Ущербно представление, что можно построить некое “чисто социалистическое общество”, и оно будет справедливым при тотальном подчинении пусть благой, но одной единственной идее.

Увы, но отказ от демократии и плюрализма, от таких общецивилизационных достижений человечества, как рынок, частная собственность, свобода предпринимательства, права человека, многопартийная система, парламентаризм, неизбежно ведет к тоталитаризму. Никакую справедливую систему нельзя выстроить на одной идеологии. Любая жесткая модель, не предусматривающая конкуренцию идей, ведет к одному и тому же. К примеру, во что выливается тотальное господство либерализма, мы могли увидеть по 90-м годам прошлого века. По своей бесчеловечности это мало чем отличалось от сталинизма.

9. Нравственный камертон

Так же как люди уживаются в одном обществе, так же должны научиться уживаться и идеи. Вот почему “Справедливая Россия” говорит о социализме преимущественно в ценностном понимании. Путь к социалистическому идеалу лежит для нас не через “построение светлого будущего”, а через настойчивую и последовательную борьбу за решение сегодняшних задач в духе социальной справедливости. Через постоянную гуманизацию общественного устройства. Через длительную и упорную реформаторскую работу. Это и есть в нашем понимании путь к социализму XXI века. В том числе к тому, что на деле реализовано уже во многих наиболее развитых в экономическом и социальном плане странах.

Россияне в массе своей, к сожалению, пока недостаточно знают о том богатстве идей, которое выработано мировой социалистической мыслью. В частности, о том, насколько отличны представления социалистов от взглядов коммунистов-ортодоксов. Формационный взгляд на “социализм”, представление о нем как о некоей умозрительной конструкции, которую надо “строить”, – это все вчерашний день. Современное видение состоит в том, что для достижения истинного успеха в социализации общественного устройства важна не некая умозрительная конечная цель, а творческий, созидательный процесс. По образному выражению одного из выдающихся представителей западной социал-демократии Вилли Брандта, “социалистический идеал представляет нечто вроде линии горизонта”. Этот “горизонт” манит за собой, заставляет двигаться вперед, шаг за шагом создавая все более комфортные условия для всех слоев населения, обеспечивая шанс каждой личности для гармоничного развития и самореализации.

В политической платформе “Справедливой России” вы не найдете эфемерных конструкций и моделей. Это программа конкретных, сегодняшних предложений, ориентиров, приоритетов. Они исходят из того, что долговременно стабильным и состоятельным может быть только то общество, в котором полноценно учитываются интересы огромной массы людей труда и всех тех, кто нуждается в социальной поддержке и защите.

КПРФ не служит этой миссии по-настоящему. Она тонет в пустой фразеологии, воспоминаниях о прошлом, проклятиях в адрес оппонентов и апокалипсических угрозах. А кто-то ведь должен заниматься черновой конструктивной работой, злобой дня, вытаскивать в повестку дня рутинные социальные вопросы, вырабатывать предложения, задавать нравственный камертон обществу. Кто-то должен, фигурально выражаясь, зудеть в ухо представителям имущих классов о социальной ответственности и партнерстве, твердить работодателям о справедливом отношении к наемным работникам. Кто-то должен постоянно напоминать успешным и благополучным о пенсионерах, инвалидах, людях с малым достатком.

Мы говорим подчас очень неприятные и раздражающие вещи. Например, о дикой несправедливости того, что труд россиянина ныне – один из самых дешевых в мире. Что иметь в нашей стране более 20 млн. бедных, имеющих доходы ниже прожиточного минимума, позорно. Что пенсии – это не социальная подачка, и те 26 процентов от прежнего заработка на которые мы сажаем наших стариков (в то время как в странах ЕС – 60), это просто подлость. Но, говоря все это и многое другое, мы не просто критикуем, а тут же предлагаем конкретные меры решения проблем.

Мы говорим, что нужно, как это сделано в развитых странах, создавать эффективные механизмы перераспределения общественных богатств. В частности, предлагаем сделать основой проектирования бюджета страны социальные нормативы, ввести прогрессивную ставку налогообложения, зависящую от доходов, налог на предметы роскоши, перераспределить сверхдоходы, получаемые частными компаниями от распоряжения недрами страны, в пользу всех граждан России, разработать социальный стандарт потребления, установить минимальную почасовую ставку оплаты труда и многое другое.

Для “Справедливой России” совершенно неприемлемо нигилистическое отношение к достижениям советского периода. Мы считаем, что все лучшее из того времени обязательно надо сохранить и использовать, в частности, в сфере культуры, науки, образования, медицины. А вот что категорически отвергаем из опыта СССР, – это уравниловку. Это не путь к справедливости. Путь к ней лежит через систему мер, обеспечивающих не равенство в нищете, а равенство возможностей. У ребенка из небогатой семьи должны быть такие же возможности получить полноценное образование, как у отпрыска состоятельных родителей. Независимо от доходов людей, им должны быть одинаково доступны лекарства и высокотехнологичное медоборудование. У всех граждан должна быть реальная возможности тем или иным способом купить или получить комфортное жилье и т.д.

10. Не поле битвы, а поле памяти

Убежден, что левый проект, не увязший в прошлых заблуждениях, основанный на современном понимании социализма, в новой возрождающейся России обречен на успех. Уже на этих думских выборах “Справедливая Россия” завоюет достаточный плацдарм, чтобы эффективно влиять на политику. А на следующих – настанет наше время.

И дело не только в самой “Справедливой России”. Дело в том, что влево начинает идти маятник общественных настроений. Во-первых, люди все меньше отождествляют истинную социалистическую идею с тем, что им предлагалось в Советском Союзе. Они ведь ныне часто ездят за рубеж. И видят, что социализм на деле может быть совсем другим: не в пропагандистской шелухе, а в реальном качестве жизни.

Во-вторых, после достигнутой экономической и политической стабилизации в России наступает время сосредоточиться на масштабных социальных задачах. Собственно, начало этому положено четырьмя нацпроектами, о которых сегодня много говорится. Но это ведь только первые ласточки. Таких нацпроектов впереди еще десятки. Ну не либералам и консерваторам же их доверять!

Наконец, в третьих. Именно левый проект, который не является инструментом революции, а, наоборот, нацелен на предупреждение социальных потрясений, жизненно необходим стране, как своего рода встроенный стабилизатор, позволяющий достигать баланса интересов, социальных компромиссов, общественного мира.

То, что предлагает “Справедливая Россия”, по сердцу многим из тех, кто пока волею обстоятельств прилепился к “Единой России”. Наша позиция привлекательна и многим из мыслящих членов и сторонников КПРФ. Жизнь это уже подтверждает. Мы открыты для всех, кто разделяет наши принципы, и будем рады всем, кто принесет нам новые идеи и конкретные предложения.

Уважение к отечественной истории, традициям старшего поколения – один из принципов, на которых зиждется идеология “Справедливой России”. У нас нет неясности с позицией по отношению к наследию Октябрьской революции 1917 года и ее нынешнему юбилею. Для нас нет вопроса: “Праздновать или скорбеть, ликовать или стыдиться?”. Наш ответ – помнить и размышлять! И думается, вполне правильно и справедливо, что 7 ноября мы теперь считаем не праздничным, а памятным днем России.

Исторически обоснованно и то, что на официальном уровне Октябрьскую революцию перестали называть “социалистической”. Это определение не соответствовало действительности, было одним из атрибутов мифологии. А вот то, что перестали называть “великой”, полагаю, зря. Французам-то ничто не мешает называть свою революцию Великой французской, хотя в современной Франции вряд ли так уж много поклонников якобинской диктатуры. А уж наш Октябрь и по масштабу, и по своему влиянию на мировые процессы никак не менее грандиозен.

Вообще говоря, это последнее дело – самим же принижать свою собственную историю, стесняться заявлять о величии своих побед и трагедий. Это тоже, между прочим, вопрос самоощущения и самоуважения нации, ее престижа в мире.

Пройдет время, и мы гораздо спокойнее и трезвее будем говорить о Великом Октябре. Улягутся страсти, затянутся свежие раны. Придут новые поколения, свободные от былых стереотипов. Поле битвы станет полем памяти. И если на поле битвы позволяется многое, то на поле памяти ни грохотать овациями, ни политиканствовать, ни митинговать, ни кощунствовать, ни проклинать, ни спекулировать не подобает. На поле памяти надо прикасаться умом и сердцем к Истории и делать выводы из нее.

“Роман-газета” (Москва).-2007.-№20

Источник: ("Российская газета" (Москва).-31.10.2007.-№243.-с.10)