Государство - не ночной сторож

19 марта 2004

В январе 2004 года Дж. Буш объявил, что в 2015-2020 годах США намерены построить постоянную базу на Луне и совершить пилотируемый полет на Марс. Это вызвало массу самых разнообразных комментариев из области науки, техники и политики. Но одна очень важная сторона дела осталась в тени. Американцы планируют свою космическую программу, как минимум, на 16 лет вперед. А значит, планируют и технологическое развитие, и освоение его результатов в производстве, и выделение финансирования.

Если судить о зарубежной экономике только по нашим СМИ, то такой поворот темы выглядит неожиданным. Потому что с начала реформ 90-х годов и по сей день проводится мысль, будто государственное регулирование, тем более планирование, – синоним отсталости, а передовые страны давно отказались от этого пережитка и успешно развиваются благодаря чудесным свойствам свободного рынка.

На самом деле “невидимая рука” рынка не в состоянии заменить собой активную промышленную политику государства. Мировая практика подтверждает эту истину тысячами разнообразных способов. Ни прорывы в космос, ни опережающее развитие перспективных высокотехнологичных отраслей, ни структурные сдвиги в экономике какой-либо страны не могли быть реализованы без той или иной формы государственной поддержки, государственного регулирования, заинтересованного участия государства.

США по традиции считаются самой либеральной из крупных развитых стран. Но без масштабных государственных программ, рассчитанных на длительную перспективу, здесь не обходится решение ни одной важнейшей проблемы со времен Великой депрессии 30-х годов и “нового курса” Ф.Д. Рузвельта. “Манхэттенский проект” создания ядерной бомбы и “Лунная программа” – лишь самые известные из тысяч таких программ, которые реализуются и в научно-технологической, и в экономической, и в социальной сферах.

Еще более широкие масштабы имеет государственное регулирование в странах Западной Европы и в Японии. Здесь доля государства в экономике достигает 50-60 процентов. А Франция, скажем, дала миру классический пример успешного решения экономических и социальных проблем на основе общенациональных индикативных планов, которые не подавляют бизнес, а создают для него заинтересованность в решении приоритетных для страны задач. Китай – еще одно подтверждение того, что в современном мире мощнейший государственный сектор и долгосрочное планирование вполне способны быть не помехой, а залогом успешного экономического развития.

Надо без ложной скромности отметить, что именно наша страна впервые освоила такой мощный инструмент управления развитием, как план. Благодаря использованию его огромного созидательного потенциала были достигнуты большие и важные результаты в научно-техническом развитии, в решении экономических и социальных проблем, что позволило СССР войти в число мировых лидеров. И сегодня нужно не отрекаться от собственного опыта опережающего развития, а научиться использовать его в изменившихся экономических условиях. Благо есть многочисленные примеры того, как этот наш опыт реализации планов и программ осваивался за рубежом, успешно приспосабливался к различным национальным моделям рыночного хозяйства.

Рыночные отношения – фундамент эффективной экономики. Но абсолютно свободный рынок, где государство выполняет лишь функции “ночного сторожа”, существует только в учебниках для начинающих изучать экономику, как необходимое упрощение. Дж. Стиглер, лауреат Нобелевской премии по экономике, именно о наших реформах 90-х годов писал, что “учебники по экономике хороши лишь для студентов, а не для правительств, пытающихся впервые наладить рыночные механизмы”.

Тотальный план, как и тотальный рынок, ограничен в своих возможностях. Пренебрегая законами рынка, подавляя экономическую инициативу, государство привело плановую экономику сначала к застою, а затем и к спаду.

Но вместо восстановления равновесия была выбрана другая крайность – отказ от активной политики развития. В результате мы пережили двойной кризис там, где могли бы избежать кризиса вообще. Сначала – кризис доведенной до абсурда плановой экономики, затем кризис столь же абсурдно свободного рынка без государственной политики, направленной на достижение национальных приоритетов развития, без ограничения хищнических, разрушительных для страны интересов.

Издержки реформ могли бы быть на порядок ниже, если бы они осуществлялись при сохранении роли государства и активной государственной политике.

Тогда “шоковая терапия” не напоминала бы эксперименты безответственных врачей, испытывающих на заключенных непроверенные заморские снадобья, и не компрометировала бы сами понятия “реформа” и “реформаторы” в глазах миллионов граждан.

Государству необходимо возвращаться в экономику и кардинально менять свою экономическую роль, законодательно закрепляя свои стимулирующие, регулирующие, защитные функции. Активная государственная промышленная политика становится важнейшей экономической задачей, основной предпосылкой ускоренных и устойчивых темпов экономического развития.

Приоритетные задачи промышленной политики – это те сферы, в которых близорукость рынка, его нацеленность на непосредственную выгоду требует активного государственного регулирования. Прежде всего это реализация инновационного, “прорывного” развития экономики, а также обеспечение национальной безопасности и решение социальных проблем. Важно подчеркнуть, что эти задачи вытекают не только из природы закрепленного в Конституции курса на построение социального государства, но из самой логики преодоления сырьевой направленности экономического развития, понимания того факта, что в повороте к высокотехнологичному производству именно человеческий капитал играет ведущую роль.

Главной точкой роста российской экономики должны стать наукоемкие отрасли промышленности, в которых еще сохранились интеллектуальные и технологические конкурентные преимущества, которые позволяют получать высокую интеллектуальную ренту в мировой экономике. Если по количеству ученых и инженеров в общей численности населения Россия занимает третье место в мире после Японии и Швеции, то по качеству инновационной политики – только пятьдесят девятое.

Как и в других развитых странах, государство должно помочь определить ключевые направления технологического развития на долгосрочную перспективу. Например, в Японии для этого разрабатывается прогноз того, какая новая продукция, какие технологии обеспечат выход на передовые рубежи технологического прогресса, например, через 10 лет. Во Франции с этой же целью обобщается мнение ведущих научных центров о ключевых технологиях на ближайшие 5-10 лет. Такие прогнозы затем становятся основой для формирования приоритетов, по которым государство оказывает поддержку предприятиям.

При этом необходимо учитывать тенденции мирового экономического и технологического развития, роль страны в международном разделении труда. Нужно оценить экспортный, а также энерго-, капитале- и “интеллектоемкий” потенциал различных отраслей промышленности. Нужно добиться, чтобы определенные в качестве приоритетных направления развития оказывали стимулирующее воздействие и на смежные отрасли, принося не только прямой, но и косвенный экономический эффект. К таким отраслям – потенциальным инновационным “локомотивам” – можно отнести биотехнологии, ракетно-космический комплекс, энергетику, авиационную и нефтехимическую промышленность.

Новые знания и создаваемые на их основе новые технологии дают в развитых странах до 90 процентов прироста валового продукта. И те страны, которым удается создавать и экспортировать новые технологии, сегодня являются мировыми лидерами, занимают место на вершине пирамиды мировой экономики, обладают существенными конкурентными преимуществами в мировой торговле и сотрудничестве. Именно конкретные масштабные программы и общенациональные проекты – такие, как разработка истребителя пятого поколения или подготовка полета на Марс, способны дать импульс развития всей экономике, а не какой-либо отдельной отрасли или группе предприятий.

Мировой опыт показывает, что без активной государственной поддержки технологического развития инновационный рост экономики сильно тормозится даже в самых богатых странах ввиду дороговизны и слишком большой неопределенности перспектив научных разработок для частных инвесторов. Так, президент Буш предложил в 2005 году увеличить государственные расходы США на гражданские научно-технические программы до рекордной суммы 132 миллиарда долларов, что составляет 5, 7 процента всех расходов бюджета. Дж. Буш подчеркивает, что такая политика – это двигатель для создания рабочих мест, повышения конкурентоспособности и подъема экономики США.

Для России все эти задачи ничуть не менее актуальны, чем для США. Но отечественный бизнес по сравнению с американским располагает несравненно меньшими ресурсами, которые, к тому же, чрезвычайно выгодно вкладывать в сырьевой экспорт и другие подобные проекты, далекие от решения приоритетных задач технологического развития страны. В этих условиях только активная государственная промышленная политика делает возможным инновационный путь экономического роста.

Сергей МИРОНОВ, Председатель Совета Федерации

Источник: ("Российская газета" (Москва).-19.03.2004.-№056.-с.11)