Генплан должен быть генпланом, а не приговором городу

21 мая 2010

Генплан принят. Принят, вопреки предостережениям специалистов – архитекторов, строителей, социологов, экологов, транспортников. Принят, вопреки многочисленным протестам, пикетам и шквальному огню критики со стороны СМИ. Принят, вопреки определению, которое дала Генплану обычно сдержанная Общественная Палата, – «смертный приговор городу». И думающему большинству никак не хочется радостно воскликнуть: «Генплан принят, да здравствует Генплан!».

Буря негодования возникла неслучайно. Вопросов о целесообразности и продуманности этой «псевдостройки века» огромное количество: это и плотность застройки, и варианты решения транспортных проблем, и то, что в «зоны реорганизации» попали многочисленные памятники и объекты культурного наследия.

Что интересно: ни одного общественного или профессионального обсуждения Генплана Москвы НЕ БЫЛО! И заявления «170 тысяч жителей приняли участие в обсуждении Генплана» профессионалов не впечатляют. Комиссия Общественной палаты по сохранению и развитию отечественной культуры отмечает, что вышеупомянутый смертный приговор «тихо разрабатывался Институтом Генерального плана, а затем принимался в режиме цейтнота». И результаты исследований ВЦИОМа, согласно которым 42 процента жителей Москвы о существовании Генплана ничего не знают, говорят о многом.

Я не хочу приводить огромное количество цифр и выкладок, призывать к их скрупулезному анализу. Поговорить хочется о другом. Да и этого «другого» совсем немало.

Первое. Когда читаешь о зонах реорганизации, социально-экономическом и территориальном планировании, направленности пространственного развития, в голову приходит мысль о том, что чьими-то руками и головами готовится фронтовая операция, главное в которой – победить, одержать верх над противником, но не обеспечить достойную жизнь в столице России. Или, может быть, это сделано умышленно, чтобы запутать тех, кто искренне пытался разобраться в этих хитросплетениях? Город – живой организм. Он живет потому, что в нем живут люди. Генплан же представляется бездушным скальпелем, причем, не в руках профессионального хирурга, спасающего жизнь, а в руках того, кто хочет эту жизнь отнять.

Второе. Я – ленинградец, петербуржец, но в Москве живу давно и давно ее люблю. И не хочу остаться без замечательных московских построек и особняков, зданий, которые десятками и сотнями лет украшают этот замечательный город. Я с самого начала был в числе тех, кто протестовал и протестует против возведения Охта-центра в моем родном Петербурге, и я против того, чтобы что-то случилось с культурным наследием Москвы. Верю, что «красота спасет мир» и не хочу верить, что эту красоту уничтожат до того, как это чудесное спасение произойдет.

Третье. Против Генплана восстал целый ряд экспертов и общественных организаций, включая Общественную Палату – институт гражданского общества в стране. Искусствовед Марат Гельман заявил: «Для нас Москва – это любовь, для Лужкова – это овощная грядка». Резкое, но, на мой взгляд, справедливое высказывание. Постарайтесь увидеть то, что произошло на самом деле: протесты и предостережения целого ряда общественных организаций разбились о скалу непонимания. А непонимания ли? Скорее, о скалу волюнтаризма, вседозволенности, наплевательского отношения к тем, для кого Москва – это жизнь. Если эта вседозволенность будет торжествовать и дальше, мы столкнемся с проблемами гуманитарного, демографического, социального характера, сравнимыми с катастрофой.

Надеюсь, что Владимир Путин, который обещал как следует подумать над идеей присвоения центру Москвы особого статуса, поможет сохранить облик и красоту этого замечательного российского города. Ведь сохранение Москвы – дело не только москвичей и россиян. Мы должны сохранить ее для всех.