Из воспоминаний о службе в ВДВ

19 февраля 2016

Хочу поделиться своим личным воспоминанием о службе в ВДВ и о ситуации, в которой погибли люди.

В нашей роте служил парень, почему-то мне кажется, что звали его, как и меня, Сергей, и даже фамилия вспоминается – Морозов. Был день учений. Сергей выпрыгнул, купол раскрылся нормально, но то ли следующая тройка “кораблей” шла чуть-чуть пониже, то ли ещё какие-то обстоятельства (так и осталось непонятным) – одним словом, неожиданно его купол пробивает другой парашютист, лейтенант (фамилии я, к сожалению, не помню). А у Серёжки это четвёртый или пятый прыжок. Нас готовили к таким ситуациям, и первое, что необходимо сделать, понимая, что твой купол пробит и смят и он уже не расправится, нужно перерезать стропы, отлететь в свободном падении и в чистом небе открывать запаску.

А Серёжка, увидев нештатную ситуацию, тут же дёрнул свою запаску. Купол лейтенанта тоже уже был раскрыт, он раскрылся автоматически, и два купола просто сплелись. Запаска Серёгина тоже примешалась сюда – это был огромный комок перкаля и капрона. У лейтенанта оставалась его запаска, и он мог спастись: ему просто нужно было отрезать свои стропы, отбросить комок куполов вместе с Серёжкой и в чистом небе раскрыть свою запаску, и тогда бы лейтенант остался жив. Но это был лейтенант Воздушно-десантных войск, и он поступил так, как и должен поступать настоящий офицер, настоящий десантник. Он не бросил Сергея, он стал пробовать вырезать запутавшиеся стропы и купола с тем, чтобы освободить свою запаску и отбросить купол своей запаски в сторону, при этом одной рукой он держал соскальзывающего на стропах Сергея.

Лейтенант боролся за обе жизни до конца, до земли. Перед самой землёй, как мы видели, он всё-таки успел выбросить запаску, но раскрыться она не успела. Сергей погиб сразу же, а лейтенант, когда к нему подбежал комдив, был ещё жив. Наверное, не было ни одной целой кости – удар был страшный, но он был в сознании. Тут же подлетел вертолёт.

Когда лейтенанта поднимали, он кричал, потому что любое движение приносило невыносимую боль. Комдив сел в вертолёт вместе с лейтенантом, и они полетели в Тбилиси – ближайшее место, где был мощный военный госпиталь. В вертолёте лейтенант потерял сознание, потом, видимо, от тряски вертолёта, пришёл в себя, открыл глаза (а за руку его держал комдив), увидел комдива, узнал его и сказал всего лишь два слова: “Не жалею!”.

Когда мы услышали это от комдива, у нас у самих комок в горле стоял, да, собственно, многие заплакали. Ужасно было жалко Сергея, жалко было лейтенанта, но что-то иное заставляло глаза наполняться слезами, и челюсти наши сжимались так, что ходили желваки, потому что мы поняли, о чём не жалел лейтенант. А не жалел он о том, что выбрал профессию – Родину защищать – и выбрал Воздушно-десантные войска.

Ведь по-человечески в такой ситуации можно было сказать: “Да будь проклят тот день и час, когда я поступил в Рязанское десантное училище! Зачем я выбрал себе такую судьбу!”. Но лейтенант сказал так, как сказал: “Не жалею!”.

Я тоже никогда не жалел, что служил в ВДВ, вместе с такими людьми – настоящими героями.