3 сентября 2002
Лето кончилось, но не все успели отдохнуть. Пока расслабленные политики пользовались очевидными преимуществами затишья и межсезонья, председатель Совета Федерации Сергей Миронов, третье во всероссийской табели о рангах государственное лицо, до сих пор не очень хорошо знакомое широкой публике, напряженно работал. Нанес официальные визиты в страны Закавказья. Усыновил и накормил льва в петербургском зоопарке. Учредил Партию жизни. Прокомментировал чемпионат мира по футболу. Закрыл сессию Совета Федерации. Посетил Монголию и Словению. Совершил вояж по Сибири и Дальнему Востоку. Предложил нанести превентивные удары по грузинским территориям. Объявил бойкот прессе, тиражировавшей эти заявления.
Тут важна не столько сама последовательность поступков, часто экстравагантных, сколько их совершенная равновесность. Не вполне ясно: то ли спикер верхней палаты очень занят истинно государственными делами, будь то парламентская работа или внешнеполитические демарши, но иногда отвлекается на светские мелочи; то ли, наоборот, преимущественно патронирует редких хищников, но время от времени врывается в большую политику с предложениями приложить антитеррористический опыт Израиля к российско-грузинским отношениям или с соображениями насчет партийной линии жизни и весны.
Интригующий вопрос об основном предмете занятий председателя Совета Федерации неразрывно связан с вопросом о смысле существования самого этого ведомства, куда Сергей Миронов поступил на службу прошлым летом по прямому указанию свежеизбранного президента Путина и которое успешно возглавил в прошлом декабре по той же директиве сверху. Дело в том, что Совет Федерации, в эпоху позднего Ельцина служивший опорной крепостью антикремлевской фронды крепких хозяйственников, теперь – это настолько очевидно, что никем и не оспаривается, – представляет собой кукольный театр, изображающий одну из палат парламента. Даже заявления самого Миронова о том, что “реорганизация достигла своих целей и Совет Федерации состоялся как законодательный орган”, выглядят не циничной насмешкой, а унылым полупризнанием всем известного обстоятельства. А назначение на третий в стране пост безвестного политика, узнаваемого только в Петербурге, стало финальным аккордом оной реорганизации и подтвердило факт намеренной девальвации института, описанного в первой главе Конституции и составляющего, следовательно, одну из основ российской государственности.
Петербург-Москва
В Питере Сергей Миронов был при деле. Петербург, видимо, особенно благосклонен к отшельникам: как и Владимир Путин, Сергей Миронов только понаслышке знает, что такое перестройка, – как раз с 1986 по 1991 год Миронов изучал геологическое строение Монголии. Что не помешало ему потом занять заметное место в питерской политике. Избравшись в 1994 году в новый питерский парламент (в 1993 году Ельцин подписал указ о роспуске Ленсовета), Миронов сразу занял там должность вице-спикера и вскоре стал одним из активистов антияковлевского фланга.
Именно борьба с Яковлевым лежит в основании личного доверительного знакомства Миронова и Путина и как следствие стремительной карьеры депутата из Петербурга. К весне 1998 года, когда спикер Кравцов, пав жертвой в борьбе со Смольным, был смещен в связи с обвинениями во взяточничестве и Миронов стал и.о. председателя Законодательного собрания, он уже имел солидный вес умеренного демократа (с комсомольским прошлым) и одного из лидеров оппозиции. Отношения Миронова с Яковлевым развивались прямо на глазах у публики: в статье “Завхоз культурной столицы”, опубликованной в 1997 году в “Независимой газете”, Миронов недвусмысленно указывал на прямую связь убийства реформатора Михаила Маневича со сменой власти в городе.
После декабрьских 1998 года скандальных выборов в Законодательное собрание второго созыва, которые принято считать самыми грязными за всю историю российской демократии, городской парламент раскололся пополам и полтора года не мог избрать спикера. В разгар этой борьбы на Миронова было заведено уголовное дело, но в свете новых веяний – Владимир Путин стремительно поднимался по служебной лестнице – оно быстро лопнуло. В июне 2000 года Сергей Миронов, уже отработав в инициативной группе кандидата в президенты Путина (в качестве замглавы предвыборного штаба в Питере) и организовав по следам президентских выборов собственное движение “Воля Петербурга”, уступил должность спикера Сергею Тарасову, креатуре губернатора, согласившись на вице-спикерский портфель. Другой вероятный претендент, депутат Виктор Новоселов, был взорван в своем автомобиле за час до заседания, на котором предполагалось рассмотреть вопрос о кандидатурах на спикерский пост.
Через год Миронова выписали в перестроенный Совет Федерации в качестве представителя законодательной власти Санкт-Петербурга после личного звонка Путина Яковлеву: об этом сообщалось в центральной прессе, которая, правда, не придала этому обстоятельству особого значения. В декабре 2001 года назначение Миронова третьим лицом Российского государства стало полной неожиданностью, хотя, как теперь видно, могло быть предсказано заранее. Впрочем, тогда еще не было окончательно ясно, насколько силен и многолик пресловутый “питерский кадровый резерв”.
Москва-Петербург
Эти подробности имеют значение потому, что возвращение к карьере в Петербурге – весьма вероятная перспектива для председателя Совета Федерации. Спикер, по общему мнению, сегодня находится немного не на своем месте, как и возглавляемый им государственный институт. В мае 2004 года в Петербурге пройдут губернаторские выборы, и Сергей Миронов может стать их непосредственным участником. Тут важно только, намерен ли Кремль, рассматривая сенат в его нынешнем виде как переходный, на деле приступить к новой его реформе. Сам Миронов, чутко улавливая настроения, пришел в руководство верхней палаты с проектом закона об изменении порядка ее формирования, а этим летом не уставал повторять, что реформу следует начинать через два-три года. В Думе, где тоже следят за конъюнктурой, наибольшей популярностью пользуется как раз и предложенный Мироновым мягкий вариант реформы сената, не требующий изменения Конституции: идея его в том, чтобы население утверждало голосованием кандидатуры, представленные губернатором и парламентом. Такому подходу противостоят либералы, которые настаивают на прямых выборах, но для осуществления их замысла придется изъять из Конституции норму, по которой сенаторы от каждого региона представляют его исполнительную и законодательную власть. Как бы то ни было, реформа Совета Федерации – хороший повод с достоинством покинуть это заведение.
Меж тем Сергей Миронов уже имеет отношение к двум родственным политическим проектам – к общественному движению “Воля Петербурга” и к Партии жизни (третье государственное лицо не скрывает свою к ней симпатию, хотя до сих пор скромно отказывается от предлагаемого партбилета). И пока “партия другого измерения” – как называет Партию жизни другой ее основатель Николай Левичев, бывший завотделом культуры ленинградского обкома комсомола и сосед Миронова по подъезду, – осваивает параллельную политическую реальность в поисках экзистенциальных смыслов, “Воля Петербурга” готовится к декабрьским выборам в питерский парламент. Интрига в том, что после недавнего решения Конституционного суда об окончательном признании возможным (в некоторых исключительных случаях) избрания губернатора на третий срок, судьба Владимира Яковлева находится в руках Законодательного собрания. Чтобы отменить норму городского устава о максимально допустимых двух сроках, Яковлеву нужны две трети голосов городских депутатов. “Воля Петербурга”, заявил “Журналу” координатор одноименной парламентской фракции (и по совместительству активист Партии жизни) Игорь Матвеев, участвует в переговорах с “Яблоком”, СПС и “Единством” о создании демократической – читай, антияковлевской – предвыборной коалиции. Впрочем, дает понять Матвеев, если Яковлев и предпримет попытку штурмовать устав, он будет давить на нынешний состав парламента. Но в любом случае у Яковлева мало шансов. Вопрос лишь в том, готов ли президент Путин доверить родной город политику, так сказать, другого измерения.
Пыжисты
“Мы не левые и не правые. Мы ближе к центру. Мы поддерживаем президента во всех его начинаниях” – так незамысловато описали корреспонденту “Журнала” суть неоригинальной идеологии “Воли Петербурга” в ее общественной приемной. Именно на “Волю…” опирается Сергей Миронов, последовательно отстаивая не левую и не правую идею на местном уровне. На уровне планетарном для того, чтобы тщательнее других поддерживать президента, потребовалось более мощное общественно-политическое образование. Так родилась Партия жизни.
Это самое интересное, если не считать шефства над азиатским львом, начинание спикера Совета Федерации – в том смысле, что оно является наиболее последовательным центристским проектом среди всех известных. “Единая Россия” устарела. Думское “центристское” большинство на самом деле самовыражается и как правая, и как левая политическая сила (то как умеренно правая, то как умеренно левая), тогда как настоящий центризм расположен вне привычных идеологических координат. Настоящий центрист не имеет политических взглядов и не может выступать с политическими заявлениями – он просто ходит на работу, излучая свет общественного доверия, если таковое имеется, а чаще – по распоряжению начальства. Центристов, в сущности, не бывает, и Сергей Миронов, умеющий наполнить равным смыслом кормление льва и официальный визит в воюющий Израиль, только приближается к идеалу. Партия жизни, вообще-то задуманная как гуманитарно-общественный проект, как делегация гражданского общества, обогащенная административным ресурсом, вроде Гражданского форума, на самом деле и есть обреченная на провал партия неголосующего обывателя, не способного сформулировать свои электоральные пристрастия. Партия чистой концепции, идеально соответствующая своему названию. Партия беспартийных.
По расхожему мнению, Сергей Миронов создал Партию жизни в расчете отодвинуть “Единую Россию”, курируемую руководством администрации президента. Часто поминаются в этой связи пресловутые “питерские”. Считается, не без оснований, что “питерские”, закрепив за собой многие важные посты в системе государственного управления, но не получив еще достаточно привилегий в бизнесе и в публичной политике, стремятся оттеснить президентскую администрацию от влияния на думское большинство. Правда и то, что в России за недостатком традиции межпартийного соперничества за власть политическая борьба развернулась в аппарате, и бюрократические группы в окружении президента, объединяясь по естественному принципу землячества, играют роль партий. Иногда они играют так увлеченно, что даже регистрируются в Минюсте.
Но к Партии жизни и центристу Сергею Миронову эта борьба имеет мало отношения. Питерец по своему политическому происхождению (в том смысле, что знакомство с президентом является единственной и главной причиной его сегодняшнего возвышения), Миронов не принадлежит миру аппаратной политики, где бьются насмерть искушенные интриганы и хитрые царедворцы. Опытный парламентский работник, председатель Совета Федерации избрал путь публичного политика, как это ему и положено по должности, и озабочен проблемами исключительно государственного значения. По этой прогрессивной логике третье государственное лицо должно быть равноудалено от подковерных аппаратных интриг, так же, как оно равноудалено от любых идеологических схем. Поразительна не сама стремительная карьера Сергея Миронова, а его уникальное умение с блеском исполнять эти тяжелые обязанности.
Михаил ФИШМАН.
