Выступление на международной конференции "Информационные войны в современном мире" 2 октября 2008 года (г.Москва)

2 октября 2008

Дорогие друзья, коллеги!

Я рад приветствовать вас на круглом столе, посвященном проблеме информационных войн. Сегодняшним мероприятием мы начинаем серию встреч, организуемых Институтом «Справедливый мир» с целью обсуждения наиболее острых проблем современности.

Злободневность темы нашей дискуссии очевидна. Военный конфликт на Кавказе и последующие события продемонстрировали, что мир находится на пороге кардинальных изменений. Необходимы принципиально новые подходы и методы разрешения кризисов.

В этой связи обеспечение информационной безопасности граждан, противодействие информационно-психологическому давлению и шантажу приобретает особое значение. Обсуждению этих вопросов будет посвящена наша сегодняшняя встреча.

В своем вступительном слове мне хотелось бы коротко остановиться на тех проявлениях информационных конфликтов, которые затрагивают каждого человека.

В нашу повседневную жизнь понятие «информационная война» пришло в конце прошлого века. Именно тогда стали открыто обсуждаться стратегии и технологии воздействия на реального и потенциального противника посредством информационного давления на него. Появились методы направленного влияния на общественное мнение и приемы психологической «обработки» лиц, ответственных за принятие управленческих решений.

Расцвет технологий информационной войны на Западе пришелся на завершающую стадию «холодной войны». Классическим примером может служить этап гонки вооружений, спровоцированный грандиозной и искусной дезинформацией, в результате которой были развернуты масштабные и высоко затратные военные исследования, подорвавшие не только советскую, но и всю мировую экономику.

К сожалению, существовавшая в СССР идеологическая монополия порождала фатальные управленческие ошибки, в том числе недооценку информационного противостояния. По сути, информационная компонента международных конфликтов в полной мере была у нас включена в число вопросов государственного значения лишь после подписания в сентябре 2000 года Президентом Владимиром Путиным «Доктрины информационной безопасности Российской Федерации».

Информационное поле вооруженных конфликтов сегодня прорабатывается не менее старательно, чем операции на поле брани. Если еще не так давно война влияла на журналистику, то сейчас наблюдается обратное. Журналисты, по сути, стали третьей стороной едва ли не каждого вооруженного конфликта. От того, что пишут в газетах, показывают по телевидению и в Интернете в значительной мере зависит оценка события мировым сообществом. Результатом становятся судьбоносные решения для конкретных стран.
Во время бомбардировок Югославии войска НАТО уделили ударам по сербским телекоммуникациям едва ли не больше внимания, чем разрушению военных объектов.

Реакция западных СМИ на события в Южной Осетии также продемонстрировала, в какой степени нынешняя реальность определяется не подлинными событиями, а их информационной имитацией. Цинизм и ложь, когда агрессор позиционируется в качестве потерпевшего, а трагедия истинных жертв замалчивается, – должны быть развенчаны и открыто осуждены.

Главное – извлечь из всего произошедшего уроки на будущее, чтобы не допустить ситуации, при которой можно победить в войне, но проиграть мир. Для этого информационные конфликты должны быть проанализированы в более широком общественном контексте.

Речь идет, прежде всего, об участии в информационной индустрии всех социальных институтов: государственных органов власти, средств массовой информации, экспертного сообщества, гражданских организаций, деловых кругов. Необходимы принципиально новые подходы во взаимодействии государства, СМИ и экспертного сообщества. Нужна образовательная и научная инфраструктура изучения и разработки технологий информационного противоборства. Думается, сегодня об этом много будут говорить.

Отмечу лишь то, что для меня совершенно очевидно.

Первое. В случае острых кризисов или военного противостояния государственная власть обязана оперативно предоставлять журналистам все возможности для освещения событий. Со своей стороны средства массовой информации должны проникнуться чувством высокой гражданской ответственности. Цена журналистского слова в экстренных, тем более в военных условиях, сегодня особенно высока и оплачивается жизнью людей.

Все мы помним трагедию «Норд-Оста», после которой пришлось существенно изменить наше законодательство, регулирующее деятельность прессы в кризисных ситуациях. Помним и историю первой чеченской войны, когда электронные пушки телеканалов били в спину нашей армии. Такое никогда не должно повториться!

Второе. Сегодня в нашей стране динамично развиваются политологические и социологические исследовательские центры. Только в Москве их уже более пятидесяти. Мировая практика показывает, что именно такие центры являются законодателями мод в области информационных и социально-политических технологий. Наше государство готово выступать заказчиком проектов, направленных на обеспечение информационной безопасности наших граждан. Однако сегодня, к сожалению, качественный аналитический продукт еще крайне редок. Многие экспертные центры заняты лишь самораскруткой, гоняются за хлесткой фразой или объясняют, почему не сбылись их же прогнозы.

Третье. Все более активно в информационных войнах участвует бизнес. Это и понятно. Именно хозяйствующие субъекты могут оказаться в числе первых жертв, если информационная война перерастет в экономическую.

Неслучайно сразу после событий в Южной Осетии прозвучали угрозы санкций в адрес российских корпораций. (Простой пример: всего через неделю после окончания боевой операции, 20 августа, российскому концерну «Лукойл» отказывают в лицензии на разработку иракского нефтяного месторождения «Западная Курна-2». Случайность?! Я так не считаю).

У национального капитала может быть только одна эффективная стратегия: ориентация на гармоничное развитие вместе со своей страной.

С другой стороны, нельзя забывать, что интересы бизнеса не всегда и не во всем совпадают с общественным интересом и здесь необходимы действенные инструменты контроля со стороны государства и гражданского общества.

Четвертое. Мне постоянно приходится говорить об информационной защите отечественной культуры.

Широко известно, к примеру, что телевизионные, печатные и рекламные информационные потоки во Французской республике строго нормируются. В репертуаре кинотеатров доля французских фильмов должна составлять не менее 40%. На телевидении доля иноязычной музыкальной продукции также ограничивается до 60% и есть требование сопровождать ее субтитрами. Более того, телеканалы обязаны направлять фиксированную часть своей прибыли на производство кинопродукции на французском языке. Наружная реклама без перевода также строго лимитируется. Это лишь элементы целого комплекса мер, осуществляемого французскими властями по защите своего информационного пространства. И ни у кого не возникает при этом соблазна назвать эту страну тоталитарным или закрытым обществом.

Вы знаете, какую болезненную реакцию вызывают предложения партии «СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ» по общественному контролю над медиапространством, в частности, о введении общественных советов на отечественном телевидении. Но проблему все-таки надо решать. Мы не хотим противопоставлять себя медиа-сообществу. Наоборот, мы призываем к сотрудничеству, взаимодействию. В конце концов, речь идет о формировании информационной культуры нашего общества. И потому хотелось бы услышать ваши предложения по этому поводу.

При анализе информационного противостояния нельзя забывать о человеке. Каковы последствия информационных войн для рядовых граждан? Думаю, все согласятся, что нынешнее информационное противостояние не должно перерасти в глобальную холодную войну с тягчайшими экономическими, организационными и психологическими последствиями. Об этом неоднократно говорил Президент России Дмитрий Медведев. Наша страна стремится к взаимопониманию со всеми зарубежными партнерами. При этом национальные интересы России должны приниматься во внимание при решении любых международных вопросов.

В следующем году будет отмечаться 20-летие падения Берлинской стены. Если проводить исторические параллели с периодом холодной войны, то можно констатировать, что некоторые западные политики пытаются возвести новую, виртуальную «берлинскую стену» с целью информационной блокады России.

Вот почему в качестве каналов трансляции нашей позиции необходимо взаимодействовать с гражданскими институтами других стран, использовать партийные и неформальные связи. «СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ», к примеру, предприняла самые энергичные меры по донесению российской точки зрения через наших партнеров по Социнтерну до мировой общественности.

Сегодня уже очевидным фактом стал провал концепции однополярного мира, глобализации по-американски. Многообразие культур и образов жизни оказалось невозможно унифицировать, загнать в единые ценностные рамки общества потребления, поправ при этом нормы международного права и устоявшуюся десятилетиями систему международной безопасности.

Видимо, назрела необходимость создания новых инструментов обеспечения международной безопасности, в том числе информационной. Думаю надо идти в направлении выработки Международной Конвенции о нормах информационного взаимодействия в ситуациях острых международных конфликтов, дающей правовую квалификацию информационной агрессии, а также определяющей систему запретов и ограничений на применение информационного оружия.

Информационные войны нуждаются в своих миротворцах!

Главный поражающий фактор информационного «оружия» – манипуляция человеческим сознанием. Поэтому необходимы своего рода «подушки информационной безопасности» для обычного человека. Если существует информационное оружие, то население должно быть защищено от него.