Мужчина должен совершать поступки

12 октября 2015

Можно ли с политиком говорить о личном? Не можно, а нужно. Тогда ты понимаешь, почему именно он ведет за собой людей и руководит партией. Сергей Миронов, лидер партии “Справедливая Россия” и депутат Госдумы, рассказал FP о своей судьбе, которая плотно переплелась с историей России.

Сегодня в Госдуму так сразу не попадешь — из-за обилия экскурсий школьников придется долго стоять в общей очереди и проходить досмотр. Однако моя встреча стоит того, чтобы немного понервничать… “Скажите, а где здесь кабинет 400?” Ряд строгих девушек пожимают в неведении плечами, и я понимаю, что пройти внутрь — это еще полдела. Ведь в Госдуме два разных здания, ошибешься лифтом и на встречу точно опоздаешь. Ведет чутье, и вот я в огромной приемной на четвертом этаже. Меня провожают в кабинет к Сергею Михайловичу сразу же, без задержек. Он работает стоя, подписывает бумаги за специальной конторкой, но для обстоятельного разговора нам все же лучше присесть.

— Как человек угадывает свое предназначение? Когда вы поняли, кем станете в этой жизни?

— Вы знаете, я абсолютно счастливый человек. Когда в первом классе все только мечтали или хотели, я точно знал и заявил учителю: “Буду геологом!” Уже с раннего детства у себя в Пушкине я собирал всякие булыжники, хотя никого в моем роду из геологов не было. В результате сначала был техникум, затем Ленинградский горный институт и 18 полевых сезонов (так геологи называют экспедиции) за плечами, 10 из которых я провел в Монголии.

— Это такая тихая страна на мировой арене, порой вообще забываешь, что она есть. А чем Монголия примечательна?

— Во-первых, это богатейшая страна. На весь мир известна ее тонкорунная шерсть, великолепный кашемир. Моя жена как-то попросила показать ей мороз -30 °С без снега, стойбище аратов и настоящую юрту. Мы поехали за 120 км от Улан-Батора, когда в степи от дикого холода камни стонут, после чего Ольга накупила большое количество теплых вещей в местных магазинах. Ведь шьют монголы уже давно по итальянским лекалам! Главная проблема Монголии в том, что у нее до сих пор нет хороших дорог.

Месторождение будущего

— И вы с таких условиях 10 лет работали геофизиком… Вам удалось войти в историю и открыть какое-нибудь месторождение?

— Удалось. Случилось это неожиданно, и до сих пор мои преподаватели просят не рассказывать широкой публике эту историю, но вам поведаю. У нас был большой перегон на машинах по каменистой пустыне Гоби. И вдруг я почувствовал металлический привкус во рту, а из носа стала капать кровь. Я вспомнил, что однажды на дипломной работе в Туве с моим руководителем, гениальным геологом-уранщицей Еленой Борисовной Высокоостровской, мы попали в заброшенную шахту. Там со мной впервые случился подобный приступ, так как в той шахте находился уран… И вот тут в Монголии я прошу коллег остановить машины и достать приборы, которыми меряют радиацию. Они тут же зашкалили. Так я открыл крупнейшее в Монголии экзогенное месторождение урана. Он лежит там практически на поверхности толстым слоем на площади в десятки квадратных километров. Но добраться до этого места и вывести разработки на промышленный уровень невозможно — хороших дорог в стране нет. Если только в XXII веке этот уран понадобится, тогда да. Про нынешнее же положение дел в российской геологии скажу так — она почти не существует. Пока у нас не будет Министерства геологии, мы ничего не возродим — таково мое мнение.

Зазывала на Невском

В начале 1990-х, когда в России началась перестройка, геология развалилась одной из первых. Сергей Миронов возвращается из командировки за три недели до путча и понимает, что надо срочно менять образование. Экспедиций, без которых настоящему геологу не жить, больше не будет.

— Я собрал группу активных товарищей, и за 10 месяцев, не разгибаясь над книгами, мы учим экономику и получаем дипломы.

— Сколько на сегодняшний день у вас высших образований?

— Пять. И это не коллекция, а осознанная необходимость. Жизнь заставила.

— В каком же возрасте вам пришлось все резко менять и начинать почти с начала?

— В 38. Я закончил свой путь в геологии на солидной должности, а потом оказался зазывалой на Невском проспекте. Работы не было, нужно было как-то кормить семью… Во Дворце у Аничкова моста после путча коммунисты все бросили и сбежали. Предприимчивые ребята решили открыть дворец для посещений и устроить там выставку, как сейчас помню, фотохудожника из Крыма Дунаевского. Мне предложили зазывать людей с улицы. А что? Плохих профессий у нас нет — так ведь нам рассказывали в школе. Я подробно изучил историю дворца, у старушки-старожила выяснил массу интересных деталей. Например, что на балконе именно данного дворца архитектора Штакеншнейдера за похоронами композитора Чайковского наблюдал сам император Николай Второй в 1893 году. Поэтому когда с мегафоном я появился на Невском, то не просто зазывал, а рассказывал занимательную историю уникального дворца, и люди с большой охотой шли на выставку. В мои дни работы их приходило в пять раз больше обычного, констатировали билетерши.

“Купи-продай” — это не мое

Так получилось, что учась на экономическом факультете Сергей Миронов заинтересовался рынком ценных бумаг и решил стать брокером. Эпоха, когда все крутились как могли и продавали все (от бутылок до компьютеров), ему быстро наскучила. Талантливого зазывалу через пару недель сделали начальником фирмы, и перестроечный шальной бизнес даже помог сколотить небольшое состояние. Но дальше вновь последовало решение поменять направление кардинально.

— Почему вы вновь бросили работу? Ведь первые деньги уже потекли в руки…

— Не мое это — “купи-продай”. Не умею и не хочу. Я все бросил, чем удивил абсолютно всех, засел дома и решил стать брокером. Компьютеров тогда не было, пришлось обложиться всевозможной литературой, я так усердно занимался, что заработал невралгию и не мог разогнуться. Но за четыре месяца я понял про этот бизнес все! Пришел в комитет финансов мэрии Санкт-Петербурга и сдал экзамен на отлично, получив аттестат за номером 215. Из 86 желающих с потока только пять смогли получить дипломы, которые приравнивались к аттестатам Минфина и давали право работать на рынке ценных бумаг.  А дальше опять случай — еду в автобусе, читаю газету, где опубликован указ Ельцина о том, что любому фонду или инвестиционной компании запрещена деятельность, если в руководстве нет специалиста с аттестатом Минфина на право работы на рынке ценных бумаг. То есть у меня в руках золотой аттестат! Я прихожу домой, беру газету бесплатных объявлений “Шанс” и публикую объявление: “Мужчина, 40 лет, с двумя высшими образованиями, техническим и экономическим, с опытом работы в коммерческих структурах и аттестатом на право работы на рынке ценных бумаг, ищет работу”. Первый звонок раздался в 5:30 утра, и весь день мой телефон не умолкал — звонили все мыслимые и немыслимые фонды страны. Предлагали огромные деньги просто за должность, лишь бы я к ним пришел, но мне хотелось реальной работы. И тут одна строительная компания мне предложила собеседование — меня это заинтриговало. Я его успешно прошел и стал, как брокер, осуществлять сделки. Одни комиссионные превысили все мои предыдущие заработки в перестроечном бизнесе. Однако недолго музыка играла…

Здравый смысл

— 1993 год — расстрел Белого дома. Назначаются выборы. И вот мой работодатель меня и спрашивает: “Где бы нам взять активного и умного, чтобы выдвинуть в депутаты? Кого, Сергей Михайлович, посоветуете?” Я ответил сразу же: “Себя! Смотрите, в КПСС я не состоял, политикой интересуюсь, поработав в финансах, бардак в законодательстве вижу. Неплохо бы законы сделать нормальные”. “Ну, ладно”, — говорит мой шеф и ведет меня в Смольный, а там какие-то демократы бородатые обсуждают что-то… Послушал я, послушал, а потом не постеснялся и выступил, да так, что заметили, а некоторые даже поддержали. Так я стал кандидатом от блока “Весь Петербург”. Победил не сразу, участвовал в довыборах, а затем даже возглавил кампанию по выборам председателя Законодательного собрания. Мне по жеребьевке самый большой кабинет в Мариинском дворце достался, вот там и собирались… Я очень четко почувствовал — это мое! Ведь знаете, что больше всего заводит? Ни один спорт по драйву никогда не сравнится с избирательной кампанией — ЭТО настоящий мужской спорт, ЭТОТ процесс больше всего заводит. Настоящая битва!