7 июня 2004
Спикер Совета Федерации Сергей МИРОНОВ, несмотря на фиаско в двух предвыборных кампаниях, своих привычек не поменял. По-прежнему встречает журналистов, работая стоя за конторкой в своем кабинете на Большой Дмитровке. Как и прежде, видит себя лишь в законодательной работе. Одержим идеей возрождения российской судебной системы. О чем и рассказал в интервью обозревателю “ПЖ”.
***
ДОСЬЕ
Сергей МИРОНОВ родился в 1953 г. в Ленинградской области. Окончил Ленинградский горный институт, Санкт-Петербургский технический университет, Российскую академию госслужбы и Санкт-Петербургский госуниверситет.
В 1994 и 1998 гг. избирался депутатом Законодательного собрания Санкт-Петербурга. В 1995 г. стал первым замом, затем зампредом Законодательного собрания Санкт-Петербурга.
В 2001 г. его избрали членом Совета Федерации ФС РФ, в том же году возглавил Совет Федерации. В 2003 г. он был повторно избран членом Совета Федерации и его председателем. Кроме того, Миронов руководит Советом Межпарламентской ассамблеи государств – участников СНГ и возглавляет Российскую партию жизни.
***
– Сергей Михайлович, на недавней встрече в Кремле с Владимиром Путиным вы сказали, что в Совфеде бушует эпидемия. Что случилось?
– Да, действительно, можно сказать, эпидемия. У нас огромная текучесть кадров. Только с нового года сменилось более 40 сенаторов. И как-то регулировать этот процесс не представляется возможным. Главы региональных администраций без объяснения причин меняют своих представителей в СФ, “с кондачка” отзывают их. В результате – дисбаланс в работе верхней палаты.
– А в чем причина – в негодном законодательстве или в “плохих” губернаторах?
– Я бы сказал: “плохие” губернаторы пользуются лазейками в несовершенном законодательстве. Сегодня уже видны все шероховатости нынешнего принципа формирования Совета Федерации. Но можно помочь. Сейчас в Думе лежит законопроект, который полтора года назад внесли депутаты-“единороссы”. Этот закон изначально укрепляет статус члена Совета Федерации, оговаривая, в частности, его “неприкосновенность” для отзыва в течение года со дня назначения на должность. Но, кроме того, проект оговаривает предельно конкретные причины отзыва, по которым сенатор может лишиться должности. Например, за постоянную неявку на заседания палаты. Я считаю, что нам надо как можно скорее принять этот закон, который поможет стабилизировать, работу СФ.
– Так вы теперь, чтобы поддержать одобренный, как известно, Кремлем законопроект, отказались от своих планов по переходу на выборный прямым голосованием сенат?
– Почему же отказался? Просто на все нужно время. Нужен эволюционный подход. Я, если хотите совсем откровенно, имею свою точку зрения, и она не всегда и не обязательно совпадает с президентской. Совет Федерации – единственная палата, которая за недолгий период реформировалась несколько раз. Сегодня мы снова получили недочеты. Не надо торопиться все переломать заново. А журналисты спешат, как всегда, все переиначить. Постоянно припоминают, например, что я призываю удлинить срок президентского правления…
– А вы уже не призываете?
– Призываю. Но я все время отмечал, что нельзя торопиться. Что мои инициативы направлены на будущее, они не относятся к конкретному президенту и не привязаны к конкретным датам.
– Сергей Михайлович, скажите честно, после провала на президентских выборах вам стало труднее работать с коллегами? Ведь ваш невысокий рейтинг наверняка поколебал статус верхней палаты?
– Нисколько! Все понимают, что в выборах я участвовал как руководитель Партии жизни, а не как глава Совета Федерации. Во время кампании я не пользовался ресурсом СФ, так как у меня была другая задача…
– Раскрутить партию?
– Да.
– Но для достижения цели вы, так или иначе, пользовались статусом спикера. Например, не уходя в отпуск во время президентской гонки, в которой принимали участие!
– Отнюдь. Если говорить начистоту, о Совете Федерации в стране вообще мало кто знает. Такая есть плачевная статистика. Даже по Москве. А вот о Партии жизни, как мы убедились в ходе предвыборной кампании, известно гораздо большему кругу людей. Мы провели большой эксперимент с заделом на будущее. Шестьдесят процентов учителей, врачей, с которыми мы общались, знают, кто такой Миронов и какую партию он возглавляет. К тому же в стране выстраивается многопартийная система, и мы в своей части реализовываем этот демократический принцип.
– Разве ваше амплуа “спасителя демократии” совместимо с вашим же спарринг-партнерством президенту Путину на выборах?
– Никакого спарринг-партнерства не было. То, в каких трудных условиях Партия жизни вела обе свои избирательные кампании (при этом они для нас были первыми), лишний раз свидетельствует, что административный ресурс нас “не посещал”. На парламентской гонке против нас были использованы масштабные вбросы компромата и прочей чепухи. Вот история с выхухолью, например. Объявили, что Миронов – спаситель выхухолей. Не было никакой выхухоли! Это все журналисты выдумали и раздули! Я после того, как услышал, сам полез в Интернет искать, как эта зверушка выглядит. Никогда ее не видел. А на самом деле оказалось, что в региональном отделении Псковской области есть член Партии жизни, который этих выхухолей выращивает. И где-то он кому-то что-то про это рассказал. И это тут же Миронову приклеили… Надо, конечно, охранять животных, но это не является основой партийной деятельности.
– А какова же партийная деятельность вашей партии? Разве ее по сути отличает что-нибудь от “Единой России”?
– Есть часть социальных услуг, которые не защищает ни одна партия. Партия жизни состоит из множества организаций, например “Тысяча друзей”, которые как раз и занимаются защитой кошек и собак. Есть организация спасателей. Я ничего против МЧС не имею, но МЧС не выезжает ведь спасать бомжей, упавших в коллектор. Знаете, сколько беспризорных ежедневно гибнут в Санкт-Петербурге из-за неоказания своевременной помощи?! А наши организации им помогают. Кто еще поедет?! А выхухоль – дело не наше…
– А бомжи, получается, – ваше?
– Ну, этим же не сама партия занимается. Десятки организаций имеют головной центр, так сказать, который аккумулирует в себе основные социальные проблемы. Я как руководитель партии в курсе, а как законодатель предпринимаю меры, если проблема требует нормативного уточнения или усовершенствования.
– А зачем вам вообще нужна партия? Вы хотите стать президентом, взять власть?- Президентом я стать не хочу. А партия нужна для того, чтобы с максимальным эффектом реализовывать свой законотворческий потенциал. Мне нравится работа законодателя!
– Но Совет Федерации за последние годы не провел через Думу ни одной законодательной инициативы, которая бы превратилась в действующий закон.
– Это не так. В 2001 году от СФ было внесено два законопроекта, в 2002-м – четыре, в 2003-м – уже шесть. Налицо динамика законодательной мысли. И даже инициативы Партии жизни иногда подхватывают. Вот, например, Дмитрий Рогозин собирается вносить проект по ужесточению миграционной политики. Мы только рады, и мне, в частности, все равно, за чьим именем будет числиться тот или иной проект. Главное, чтобы была польза. В России тысячи долларов, вместо того чтобы попасть в налоговую казну, оседают в частных карманах. Так вот, одной из мер, которые мы предлагаем, является выдворение из страны гастарбайтеров, если те не имеют соответствующих лицензий, документов и регистрации. Пожалуйста, к себе, восвояси!
– А за чей счет вы планируете это делать?
– Это серьезный вопрос. Но, думаю, у страны найдутся средства выдворить людей, которые наносят ей еще больший ущерб по сравнению с тратами на депортацию.
– Сергей Михайлович, вы, судя по вашим командировкам и встречам, ежедневно пытаетесь разрешить чересчур много разноплановых проблем, которые к деятельности СФ вроде бы отношения не имеют. Скажите, у нас в исполнительной власти некому, например, заняться деприватизационными процессами, хозяйственными спорами?
– То, что к нам обращаются, доказывает: Совету Федерации доверяют. А рейтинг доверия СФ, как показывают социсследования, действительно с каждым годом растет. Наше появление на том или ином поле – свидетельство того, что проблема не будет забыта, положена под сукно. Это придает делу определенный статус.
Например, ситуация на заводе имени В.А. Дегтярева, где я побывал. Мы разбираем конфликт хозяйствующих субъектов – государства и частника, скупившего акции, но не расплатившегося. Крупнейший завод системы ВПК. Никому не было дела! Рабочие, коллектив завода обратились в Совет Федерации. Я не мог не откликнуться. Мы собрали все данные и направили отчет в Генпрокуратуру. Там, конечно, все взяли, сказали спасибо. Но этим дело не ограничится. Теперь они знают, что в Совете Федерации пристально следят за данной ситуацией. И мы будем контролировать дальнейшее развитие событий. Даже создали специальную комиссию из нескольких членов СФ, чтобы постоянно держать на контроле это дело.
– Ваша инициативность идет в русле желаний СФ как-то перещеголять судебные органы?
– Не кто иной, как Совет Федерации, назначает генпрокурора, руководителя Конституционного суда. Я считаю, что сенаторы могли бы взять под более пристальное внимание деятельность судебных коллегий, судов различных уровней. То есть запустить своего рода механизм парламентского контроля. Но не расследований, как, например, предлагает регламент Государственной думы.
– А как вы собираетесь найти механизм, который бы не нарушил конституционные рамки полномочий Совета Федерации?
– Действительно, это тонкая грань, но сейчас над нашей инициативой работают способные специалисты, которые, я думаю, найдут оптимальный вариант нашего участия в правоохранительной деятельности государства.***
Вот история с выхухолью, например. Объявили, что Миронов – спаситель выхухолей. Не было никакой выхухоли! Это все журналисты выдумали и раздули! Я после того, как услышал, сам полез в Интернет искать, как эта зверушка выглядит.
Беседовала Светлана ОФИТОВА.
Источник: ("Политический журнал" (Москва).-07.06.2004.-№019.-с.30,31)
