8 июля 2004
В гостях у журналистов “Труда” побывал председатель Совета Федерации Федерального Собрания РФ Сергей Миронов. Состоялся обстоятельный разговор за “круглым столом”. Самые интересные эпизоды полуторачасовой беседы предлагаем вниманию читателей.
Сенаторов надо избирать.
– Вы уже почти десять лет в политике, активно занимаетесь законодательной деятельностью. Считаете ли для себя интересной эту работу?
– Несомненно. Я стал профессиональным законодателем, и эта работа мне нравится. Мы с коллегами по Совету Федерации многое сумели сделать, хотя можем еще больше.
– А как у вас складываются личные взаимоотношения в верхней палате? Все ли вас здесь устраивает? Часто ли возникает ненужное напряжение?
– Когда-то 18 лет я, геолог, ходил в полевые экспедиции. Каждый раз – новый коллектив. И либо ты становишься его членом, либо он тебя отторгает. Поэтому для меня вхождение в новый коллектив не представляет сложностей, и с точки зрения каких-то личных отношений меня все устраивает. А вот если коснуться роли и функций Совета Федерации и Федерального Собрания в целом, то здесь меня, честно говоря, не устраивает многое. К примеру, убежден: наша палата должна быть по-настоящему представительной. Когда я поднимаю вопрос о реформе Совета Федерации, меня меньше всего волнует, каким образом регионы делегируют в СФ своих представителей. Важно другое: сегодня любого из них могут в момент отозвать, не объясняя причин и не выдвигая претензий. Не понравился чем-то губернатору человек, он меняет его. Это меня не устраивает. Сенатор работает в комитете, его заметили, он тащит на себе огромный воз, лично трудится над законодательными инициативами. Допустим, является представителем нашей парламентской делегации в ПАСЕ. И в один прекрасный момент из телевизионных новостей узнает, что его отозвали. Такое в нашей практике бывало. Как говорится, приехали…
За последние три месяца у нас 15 человек вот таким образом внезапно, без всякого объяснения, без поводов отозвали. Я пришел к выводу: членов Совета Федерации обязательно надо избирать. Это самый демократичный и естественный для законодательного органа власти способ формирования. Идут выборы губернатора и депутатов – давайте придумаем, как одновременно избирать и представителя в Совете Федерации.
– Кстати, один из самых драматических моментов в истории Совета Федерации – “изгнание” региональных лидеров. Оправдалось ли это или, наоборот, такая реформа уменьшила вес палаты?
– Замечательная была палата, когда работали губернаторы и председатели законодательных собраний. Было очень интересно. Раз в месяц приезжали, как некоторые их называют, “князья” – на вече. Надо ли говорить о том, что за день-два работы невозможно даже внимательно прочитать закон. Работал аппарат, готовил какие-то решения. Половина законов отклонялась не по принципиальным соображениям, а “на всякий случай”. Закон не прочитан, неясно, о чем он. А сейчас мы работаем над документом с нулевого чтения. Раньше шло “в отвал” 50 процентов законов, а в 2003 году отклонили всего 12 документов. Естественно, возникал и такой вопрос: разве это нормально, когда добрую половину членов законодательного органа власти составляли представители исполнительной ветви? Получалось, что губернаторы сами себе законы писали.
Единственно возможные шаги.
– В последнее время в обществе возникла напряженность вокруг вопроса о компенсации льгот деньгами. Как он будет решаться? Достаточно ли учтено общественное мнение?
– Не устаю повторять: власть обязана разъяснять людям, что она делает, зачем и почему не может этого не делать. Когда я не занимался политикой, мы сидели на кухне, ругали власть и говорили: “Какие дураки, не понимают, что делают”. Но когда я сам вошел в нее, обнаружил, что, обладая полнотой информации, видишь: те или иные шаги – единственно возможные. Если постоянно вести диалог с народом, открыто объяснять причины решений, то он поймет их необходимость.
– Так какие шаги необходимо сделать?
– Среди 46 категорий льготников есть люди, которые реально социально не защищены. Их много – миллионов 30. Ведь на селе льготы на самом деле никто не получал. Им эта компенсация в тысячу рублей – большая прибавка к пенсии. Правда, следует признать, что в городе при замене льгот деньгами многие потеряют. Таких людей будет, пожалуй, миллиона 3. Спорные моменты есть, нужно обсуждать, корректировать, но в целом концепция верна.
Если сесть с калькулятором, посчитать все гипотетически положенные льготы, которые исполнялись процентов на 30, а в некоторых регионах на 15, не более, сделать поправки на инфляцию, – то и вопрос будет снят. А то ведь часто говорят: замена деньгами неадекватна, но имеют в виду при этом, например, и такие льготы, которые никогда не были реализованы ни в рублевом эквиваленте, ни де-факто. То есть у некоторых впечатление, будто отбирают некий неосуществленный коммунизм.
В то же время я вижу: нормальных разъяснений – в чем суть реформы – нет, поэтому понимание отсутствует. Еще раз хочу подчеркнуть: сама идея правильная, этим путем нужно идти, но только нельзя рубить по живому, надо все взвесить, тщательно проработать, чтобы не получилось так, что однажды люди проснутся, и – здравствуй, бабушка, вот тебе Юрьев день. Президент сказал: нельзя допускать, чтобы реальное качество жизни ухудшалось. Мы и должны думать, как это обеспечить.
Поединок с “двойниками”.
– У вас богатая биография. Нет ли сегодня сомнений, что из всех возможных вариантов вы выбрали политическую стезю?
– Иногда одолевали сомнения, но позже я понимал, что выбранное решение было единственно верным. Заняться законодательной работой задумал в 1994 году, когда пошел на выборы в депутаты Законодательного собрания. Тут надо упомянуть и такой факт моей биографии: из геологии я ушел не по своей воле. В 1991 году она рухнула, как, к сожалению, многие отрасли хозяйства. Для меня геология – это прежде всего полевые экспедиции. А их финансирование прекратилось с 1990 года. В депутаты пошел потому, что столкнулся на практике с массой нелепостей. Дело было в Петербурге, в 1993 году. У меня был аттестат, дающий право работы на рынке ценных бумаг. И когда я начал трудиться по тем законам, которые тогда действовали, ужаснулся. Помнится, в некоторых законодательных актах один пункт опровергал другой. Прихожу к чиновнику для регистрации документов и понимаю, что он абсолютно свободен в своих действиях. Вот в соответствии с пунктом два, говорит, у вас неверно, надо исправить. Я исправляю. Он снова не согласен, буквально издевается: исправление, говорит, противоречит какому-то пункту в конце закона. И ничего с ним не сделаешь. Тогда я задумался: кто же такие законы придумывает? Наверное, это и было тем самым толчком, который привел меня в политику.
– В биографии каждого политика есть легенды, и вы не исключение. Рассказывают, как, вступив в предвыборную борьбу кандидатом, вы смогли добиться победы при помощи стихов.
– Дело было так. Оппоненты, пытаясь добиться преимущества в борьбе за голоса, решили запутать избирателей и выставили против меня сразу двух кандидатов с фамилией Миронов. При этом одного, как и меня, звали Сергеем. Мне стало понятно, что таким образом при механическом голосовании за фамилии, как это часто бывает, я могу недосчитаться голосов. Тогда и родилась идея подсказать избирателю, как не запутаться с Мироновыми. Стихи родились быстро:
Запомнить может любой гражданин:
Мироновых много,
Михалыч один.
Мне на помощь пришли студенты горного института, выпускником которого я являюсь. Сколотили фанерные домики и с двух сторон написали этот стих. Взяли гитары и две недели напевали его. В результате, мои однофамильцы сумели отобрать лишь полтора процента, а я поставил рекорд в городе – собрал почти 69,8 процента голосов.
– Можно сказать, что уже первые шаги в политической жизни познакомили вас с грязным пиаром.
– Пожалуй, прием с использованием двойников был впервые опробован в таких масштабах на мне. Меня поливали грязью, особенно на выборах 1998 года. Читал о себе, что имею 28 квартир, что мой заработок – 10 процентов игорного бизнеса Петербурга, что у меня парк машин, чуть ли не вертолет. На самом деле я жил тогда в двухкомнатной квартире. Как опровергнуть эти враки? Нужен был авторитетный, известный человек. Обратился к академику Дмитрию Сергеевичу Лихачеву с просьбой стать моим доверенным лицом. Он дал согласие, зафиксировав это на маленьком фирменном бланке. Я дорожу этим автографом, он теперь в моем личном архиве.
Из породы пахарей.
– Ходят слухи о существовании во власти различных влиятельных групп – так сказать, по происхождению – о питерских, о силовиках, о “семейных”. А вы к какой команде относите себя?
– На этот вопрос очень легко ответить, я тут не оригинален: происхожу от мамы и папы. Мне не нравится, как иногда о нас говорят- то ли мы московские петербуржцы, то ли питерские москвичи. Я петербуржец по рождению, таким и остаюсь. Меня спрашивают, полюбил ли я Москву за два с половиной года? Это очень симпатичный теплый город, он стал моим. Спрашивают, что лучше – Москва или Питер? Они очень разные, никакой из них для меня не лучше и не хуже. Москва – это Москва, Питер – это Питер. И ни к какой команде я не принадлежу. Некоторые мои земляки из газет с удивлением узнают, будто принадлежат к той или иной группе. Нет никаких пресловутых силовиков, питерцев и прочих. Есть довольно значительное число политиков высшего звена из Петербурга. Каждый на своем месте решает задачу, поставленную законом и государством, в конкретных случаях – президентом. Работают в меру своих способностей. В большинстве своем люди честные. Мои земляки, к счастью, относятся к категории пахарей.
– Такой вот деликатный вопрос: вы пошли на президентские выборы, подчинив свои амбиции, в сущности, поддержке потенциального победителя, заведомо представляя, что особых дивидендов не получите. Почему вы сделали это?
– Напомню, что на этих выборах я был единственным лидером партии, чью кандидатуру выдвинула политическая организация. Если бы я не был лидером партии, то, наверное, и не пошел бы. Формально решение принимал съезд, но я поступил вполне осознанно. Однако даже если бы я захотел сам сняться с дистанции или бы меня очень попросили, то не мог бы этого сделать, потому что нужно было бы проводить съезд.
Позволю себе пофантазировать. Я считаю: если бы ваш покорный слуга как представитель Партии жизни не участвовал в выборах, то их результат в конечном счете, скорее всего, не изменился бы. Но сам процесс, сами выборы могли пойти по другому сценарию.
– Вы интересно рассказываете о работе, о политике, о себе. Может быть, собираете материал для мемуаров?
– Вообще-то хотелось бы подольше поработать именно в законодательной сфере. Но все когда-нибудь заканчивается. В советские годы я был лектором-международником, делал газетные и журнальные вырезки. Когда работал в Монголии, выписывал все центральные газеты и журналы Советского Союза. Архив у меня и сейчас накапливается. Однако мемуаров писать не собираюсь, хотя у меня очень много материалов о перестройке, о жизни в стране. Может, детям передам. А возможно – в музей.
Источник: ("Труд-7" (Москва) -08.07.2004.-№126.-с.6)
